Лесса XXX
Свинцом на сердце королю легли печаль и гнев,
И он, спасти и защитить вассалов не сумев,
К себе уехал в Арагон, как туча помрачнев.
Враги готовились к войне. План действий был не нов.
Солдаты ветки принесли для заполненья рвов.
Чуть позже, в латы облачась, начальники полков
Смотрели, можно ль город взять врасплох без лишних слов.
Затем уж рявкнул капеллан, зовя на штурм бойцов:
«Идите в бой! Для тех, кто смел, Господень рай готов»[61].
Виконт и воины его, на галереях встав,
Из луков начали стрелять, французов разметав,
И смерть в тот день косила всех, кто прав и кто не прав.
Когда бы город не имел так много лишних ртов,
Ведь люд из всех окрестных мест шел в стан еретиков,
То никому б не удалось, при том без тайных ков,
И за год силой усмирить столь опытных стрелков!
Но пересохли родники, внезапно оскудев,
Палило солнце день-деньской, измучив жен и дев,
И вонь стояла от людей, от тех, кто нездоров,
От освежеванных быков, заколотых коров,
И в небо поднимался дым от тысячи костров.
Рыданья слышались всю ночь под крышами домов
И вопли маленьких детей и старых стариков,
И мухи тучами вились, летя под каждый кров,
И те, кому сужден был ад, узнали, он каков.
Семь дней с отъезда короля прошло. Как вдруг, снискав
Доверье, некий паладин, быть может пэр иль граф,
Виконта в войско пригласил, охранный свиток дав
С печатью настоящей.
Лесса XXXI
Со свитою своей, во весь опор летящей,
Виконт пустился в путь для встречи предстоящей.
И вышел к ним сеньор, носивший крест блестящий.
«Сеньоры, — молвил им тот человек имущий, —
Да защитит меня Господь наш всемогущий,
Ведь прибыл я сюда для вашей пользы вящей.
Имей вы только весть о помощи грядущей,
За вас бы грудью встал я, никогда не лгущий,
А не рыдал об вас, как родственник скорбящий.
Вы можете спастись от смерти, вам грозящей,
Надежный договор, благие узы длящий,
И с церковью Святой, и с войском, здесь стоящим,
Не медля, заключив, поскольку в настоящем
Вас тот, что и в Безье, ад ожидает сущий.
А если кошелек у вас и будет тощий,
То, тело сохранив, его наполнить проще!»
Так отвечал виконт речам миротворящим[62]:
«Филиппу я воздам с почтеньем надлежащим
И Франции самой, среди долин лежащей,
И вам, сеньор барон, но в стане войск, как в чаще,
Повсюду мнится Зло моей душе болящей».
«Пребудет вам щитом во всякий день грядущий
Сей свиток, мой виконт, и я, его дающий,
Покамест честь в чести».
Лесса XXXII
Когда к посланцу вражьих войск виконт решил пойти,
Он смог сто рыцарей в броне с собою привести,
А было у того людей не больше тридцати.
«Я вам не враг, — сказал гонец, — и вас хочу спасти,
Меня же Ты, Благой Господь, спаси и защити,
Пора вам с церковью Святой согласие найти
И, плоть и душу сохранив, спасенье обрести».
Виконт едва дослушал речь. Он снова был в пути.
Теперь осталось с ним людей не больше девяти;
Французы обступили их, зажав как бы в горсти.
И слышал я, тая испуг, пробравший до кости,
Что пребывали с той поры те люди взаперти,
Что волей собственной своей, грусти иль не грусти,
Виконт попал в тюрьму[63].
вернуться
62
Предложение о капитуляции явилось результатом совета предводителей крестоносцев, которым было невыгодно разрушение Каркассонна, ибо они нуждались в запасах, находившихся в городе.
вернуться
63
Одним из основных условий капитуляции Каркассонна было пленение виконта. Из «Песни» можно сделать вывод, что Раймон-Рожер явился в лагерь крестоносцев для переговоров, а французы обошлись с ним вероломно.