В эпосах о Граале король Грааля Анфортас называется «королем-рыбаком». Кретьен де Труа называет его «rois Pescière». Это название берет свое начало от знаменитых слов Христа, обращенных к рыбакам: «Я сделаю вас ловцами человеческих душ».
В старофранцузской песне из эпоса об Обероне «Гуон из Бордо», к содержанию которой мы должны будем еще вернуться, Гуон и Эсклармонда носят в волшебном мире Оберона «мантию» «чудесного монаха» и — по другой версии — рыбака Маллаброна в обличье дельфина.
Давайте вспомним и о другом обстоятельстве: в романской Церкви Любви плащ и мантия символизировали новое «обличье», которое после принятия consolamentum заменяет тело ветхого Адама — плода трудов Люцифера и темницы души.
Обитель Треврицента была salvasche (дикой) и вместе с тем salvat (спасенной, скрытой). Братья этого аскета, катары, также были хорошо укрыты в своих диких пещерах Сабарте. Когда инквизиторы уже стали хозяевами пещеры Кафедрального собора в Ломбриве и Пещеры отшельника, еретики могли оказывать сопротивление в своих spulga вплоть до XIV в. Словом «spulga» было принято называть укрепленную пещеру (от латинского spelunca, уменьшительная форма от spelum — пещера).
Spulga Сабарте — а таковых известно две — представляли собой мощные подземные укрепления. К сожалению, нам известна лишь малая часть их разветвленных ходов и залов. Возведенные повсюду стены, по которым в течение столетий сочилась вода с известью, хранят сокрытую в них тайну.
Современная наука обходит вниманием spulga Сабарте{36}. И тем не менее каждый, кто при поездке по шоссе Тулуза — Барселона, проехав маленькое курортное местечко Орнолак-Усса-ле-Бэн, достигает перевала Пюиморен, может увидеть справа от себя (приблизительно на середине крутой скальной стены) мощные, увенчанные зубцами стены, защищающие входы в пещеру. Здесь находится сохранившаяся до нашего времени spulga, пещерная крепость Буан. В ней есть все, что присуще средневековой крепости: донжон, лестницы, казематы, место для дозорного. От обычного замка она отличается лишь тем, что состоит почти исключительно из подземных ходов.
Вторая пещерная крепость, Орнольяк, находится на противоположном берегу Арьежа, между Пещерой отшельника и Пещерой фонтана, недалеко от полуразрушенных бань Усса, в термах которых резвится множество водяных ужей. После утомительного восхождения по осыпи вы попадаете в почти непроходимые заросли, состоящие из смоковниц и колючего кустарника. Наконец, преодолев эту колючую изгородь, вы выходите к развалинам крепости. Вдоль потемневших от копоти скальных стен приближаетесь ко входу в разрушенную пещерную крепость, выступающую над скалой подобно запорошенному снегом пограничному дозору. Там, где когда-то был вход, ведущий в недра горы, не уцелело ничего. Этот вход засыпали, когда крепость еретиков была предана огню. Насколько велика была эта крепость, можно судить по вырубленным в обеих противоположных стенах отверстиям для несущих балок: здесь должно было быть четыре — или даже больше — этажа.
Пещерные крепости Буан и Орнольяк повидали много на своем веку. Сначала они служили пристанищем кельтиберам, которые после падения их главного опорного пункта были уничтожены здесь римскими легионами, затем они были перестроены римлянами в неприступные твердыни. Когда семьюстами годами позднее здесь проходили победоносным маршем на север мавры, они использовали эти крепости под жилье. Но в 719 г. мавры были разбиты войском Карла Великого на поле брани в Ломбардии, между Тарасконом и Орнольяком, и отброшены на юг. А через 300 лет здесь нашли свой последний приют катары.
В spulga Орнольяк, согласно сообщению каркассоннской инквизиции, стал еретиком Вольф де Фуа (Lupus haereticavit in spulga Ornolaco). Вольф был сыном Раймона Друта, графа де Фуа, как и все сыновья хозяев Лангедока, он был обращен в еретическую веру патриархом Церкви Любви Гильабертом де Кастром. Гильаберт, один из сыновей Белиссены, происходил из дома Кастр в ленном поместье Альбижуа. Также предполагается, что в spulga Орнольяк Гильаберт де Кастр принял в лоно Церкви Любви Раймона-Рожера, юного Тренкавеля, хотя никаких документов, подтверждающих это, не сохранилось. Дело в том, что, когда инквизиторы начали составлять свой пресловутый реестр, Тренкавель уже отравился.