Вниз, раскачиваясь, сползла веревка с петлей на конце. Требовалось лишь пропустить ее под мышками. Но для этого нужно было оторвать пальцы правой руки от крошечной трещины, в которую они вцепились, потом продеть руку в петлю, потом спустить ее до плеча и просунуть в нее голову. Парень, распластавшись на карнизе и глядя вниз, отдавал команды. То, что он велел делать, было совершенно невыполнимо, но тон его голоса заставлял верить в то, что она обязательно справится, и в конце концов оказывалось, что это невыполнимое уже сделано.
Когда петля была надежно закреплена под мышками, Кандида начала осторожно сдвигаться влево — до тех пор, пока не кончился под ногами карниз. Без веревки она бы сюда не добралась. Зато теперь она находилась в стороне от навеса, преграждавшего путь наверх, и это позволило парню втащить ее на карниз.
Кандида лежала ничком на шершавом камне и не могла даже пошевелиться. Она ощущала себя тряпичной куклой — совершенно ватные руки и ноги, и голова, бессильно мотающаяся из стороны в сторону. Кошмарное чувство! А потом на ее плечо легла невидимая рука и прозвучал знакомый голос:
— Вот теперь все в порядке. Будьте осторожны, если захотите встать — карниз не слишком широкий.
Как ни странно, от этого предупреждения она почувствовала себя еще ужасней. В руки и ноги словно впились сотни иголок и булавок, а в голове что-то непрестанно кружилось. Прежде чем Кандида поняла, что происходит, она нащупала руку, лежащую на ее плече, и сжала ее так, как будто от этого все еще зависела ее жизнь — один из тех поступков, которых обычно потом стыдятся. Как только ей удалось справиться с собственным голосом, девушка спросила:
— Далеко до края?
Он рассмеялся.
— Не бойтесь, я не позволю вам упасть! Сдвиньтесь немного в эту сторону, и вы сможете сесть, прислонившись спиной к скале. Мы в безопасности, но, к сожалению, нам придется торчать здесь до утра — уже слишком темно, чтобы выбираться отсюда. За помощью я не пошел, не рискнул надолго отлучиться — вы были в тот момент в довольно-таки опасной ситуации. Так что придется коротать ночь вдвоем, и думаю, что нам пора представиться друг другу.
Меня зовут Стивен Эверсли, и я приехал сюда на выходные понаблюдать за птицами и пофотографировать их — поэтому у меня с собой и оказалась веревка, а без нее я бы вас не вытащил. Вероятно, вы тоже приехали на выходные. Я один, и обо мне некому беспокоиться, но ваши родственники наверняка уже всполошились, так что спасательная партия может появиться с минуты на минуту.
Это было здорово — чувствовать за спиной скалу. Карниз был всего три-четыре фута шириной и довольно длинный, по краям он сужался и постепенно сходил на нет, но места, чтобы вытянуть ноги, вполне хватило. Кандида посмотрела на темнеющее внизу море и сказала:
— Ох, я не знаю. Они не появятся до позднего вечера.
— Кто не появится?
— Те, с кем я должна была провести выходные. Моника Карсон и ее мать. Мы с Моникой вместе учимся, и миссис Карсон пригласила меня с ними отдохнуть. Мой поезд приходил в четыре, а их — не раньше шести, поэтому я отправилась в гостиницу, где она сняла комнаты. Это маленькая частная гостиница, она называется «Вид на море». Выпила чаю, распаковала вещи. Но вскоре позвонила миссис Карсон и сказала, что им нужно кое-что купить в Лондоне, и поэтому они появятся не раньше восьми вечера. Ну я и решила пойти погулять.
Стивен тихо засмеялся.
— И никто никогда не рассказывал вам о существовании приливов! Вы сами загнали себя в ловушку на узкой полоске пляжа, и вам ничего не оставалось, кроме как попытаться вскарабкаться на утес. Сколько вам лет?
— Пятнадцать с половиной и я, конечно, знаю о том, что на море бывают приливы! Я бы просто так не пошла, мне все рассказали, что нужно.
— Где?
— В гостинице. Две пожилые дамы сказали мне, что вода поднимется достаточно высоко только к одиннадцати.
Вот я и решила пройтись по пляжу. Никак не думала. Что это опасно.
— Когда он такой узкий — да. И, кроме того, прилив здесь достигает максимума без четверти девять!
Кандида обернулась к Стивену — для нее он был еле различимым во тьме силуэтом. И еще — голосом. Она не задумывалась прежде о том, что он только что сказал. Если уровень воды действительно достигает максимума без четверти девять… И тут же, слегка задохнувшись, выпалила:
— Тогда почему она сказала, что прилив будет в одиннадцать?
Стивен пожал плечами.
— Кто ее знает…
— Она сказала, что Прилив достигнет пика в одиннадцать.
— Скорее всего, она знала о приливе не больше вас.
— Тогда почему она сказала, что знает?
Стивен снова пожал плечами.
— Так уж люди устроены. Если вы спросите у кого-нибудь, как пройти туда-то, почти каждый наверняка не признается, что это место ему неизвестно. Наговорит вам чепухи и отправит совсем в другую сторону. Но мне показалось, что вначале вы говорили о двух дамах. Почему же теперь вы сказали «она»?
— Ну, на самом деле разговаривала со мной только одна, вторая стояла рядом и кивала. Я записывала свое имя в книгу регистрации. Они подошли с двух сторон и стали заглядывать мне через плечо. Одна из них спросила:
«Ваше имя Кандида Сейл?», и я ответила «да». Мне показалось, что это невежливо — заглядывать через плечо, и мне не хотелось с ними разговаривать, поэтому я собралась уходить. Но они пошли следом, и та, что заговорила первой, сказала: «Какое необычное имя». Они были довольно старые и одеты почти одинаково. Если честно, они вели себя очень странно! Я хотела избавиться от них и сказала, что пойду гулять. Тогда она заметила, что пляж — неплохое место для прогулки, а прилив не начнется раньше одиннадцати.
— Похоже, что они спятили.
— Очень похоже.
Стивен думал о том, что приезжие не должны давать такие опрометчивые советы, а эти дамы явно были приезжими, ибо местным жителям прекрасно известно, насколько опасно бродить вечером по узкой полоске пляжа.
Спустя месяц-полтора и Кандиде вряд ли удалось бы уйти далеко — кто-нибудь непременно предупредил бы ее о надвигающемся приливе, но стылым апрельским вечером редко кого тянет бродить по берегу, особенно после чая. Эти старушки были опасны для окружающих, о чем Стивен и сказал девушке, добавив:
— Надеюсь, эта ваша подруга заставит их ответить за то, что они так вас подвели — все могло кончиться намного хуже.
— Думаете, они признаются?
— Им придется. Миссис… как вы ее назвали?.. Карсон приедет сегодня вечером. Поскольку вы записаны в книге регистрации, она поймет, что вы уже приехали, и станет вас искать, поднимет шум, и вашим легкомысленным дамам придется признаться, что они разговаривали с вами — возможно даже, что кто-то это заметил. А когда они скажут, что вы отправились на прогулку по пляжу, сюда отправят целую спасательную экспедицию. Это было бы неплохо. Здесь нам ничего не угрожает, но ближе к рассвету станет холодно и весьма неуютно.
Но спасательная экспедиция так и не появилась, а все потому, что миссис Карсон была с шести утра на ногах. Сраженная усталостью и треволнениями, по большей части абсолютно беспочвенными, она упала в обморок, когда садилась в поезд, идущий в Истклиф. Ее отнесли в привокзальную гостиницу и послали за врачом. Перепуганная Моника позвонила в «Вид на море» — сообщить, что ее мать заболела, а потом позвонила еще раз уже утром. Связь была не слишком хорошей, и Моника, расслышав только имя подруги, сказала: «Я надеюсь, что мы приедем утром, но если мы не сможем приехать, пусть она возвращается», и повесила трубку.
Стивен и Кандида ничего об этом не знали. Им ничего не оставалось, как беседовать. Кандида поведала ему, что живет с теткой, которая ее, собственно, и вырастила.
— Ее фамилия тоже Сейл — Барбара Сейл, она сестра отца. Она все время возится в саду. Корабль, на котором плыли мои родители, подорвался на мине — это, было во время войны. Тете Барбаре просто повезло: по чистой случайности она не поехала вместе с ними.
Как Стивен и предрекал, к утру похолодало. Он заставил девушку сесть поближе и обнял за плечи. Иногда им удавалось ненадолго забыться, но, очнувшись, они продолжали прерванный разговор. Стивен собирался стать архитектором. Этим летом он должен сдать последний экзамен и тогда сможет поступить в фирму своего дяди. Сама по себе работа его устраивает, но иметь дело с родственниками вовсе не так приятно, как может показаться. Все считают, что, раз ты в родстве с начальником, то тебе все время будут делать поблажки. Как бы не так!
— Нет, Ричарда не проймешь. Вообще-то, он отличный малый, но ожидает от меня гораздо больше, чем от других — именно потому, что я его племянник. И я ужасно нервничаю.
Полусонный, запинающийся голос девушки прозвучал где-то на уровне его плеча.
— Не понимаю… почему вы нервничаете… чем вы хуже, чем другие…
Стивен рассказывал ей о домах, построенных Ричардом Эверсли и о тех, которые надеется построить он сам. Голова девушки склонилась к нему на плечо — это было все равно что разговаривать с самим собой. Иногда Стивен замечал, что она заснула, а иногда вдруг неожиданно начинала говорить. Например, один раз она сказала: «Вы сумете сделать все что угодно — если хотя бы попытаетесь».
А когда он ей ответил: «Да нет, куда уж мне», Кандида сонно пробормотала что-то вроде: «Если… вы действительно… этого хотите…»
Так прошла ночь.
Они проснулись на рассвете, замерзшие и с затекшими от неудобной позы мышцами. И наконец они смогли друг друга увидеть. Кандида протерла глаза и потянулась. Море внизу напоминало цветом оловянные тарелки, стоявшие у тети в кухонном шкафу, оно было тихим и неподвижным.
Небо тоже было серым, с желтой полоской на востоке, над самой водой. Ветер стих, все вокруг было очень холодным, свежим и чистым. На губах — привкус соли. Кандида посмотрела на Стивена и увидела, что он тоже потягивается — высокий, длиннорукий и длинноногий парень двадцати двух — двадцати трех лет, с копной выгоревших на солнце волос.
Он был в рубашке с распахнутым воротом и совсем коричневый от загара, почти того же цвета, что его старый твидовый пиджак. Глаза, казавшиеся очень светлыми на загорелом лице, рассматривали ее, Кандиду, ее темно-синие глаза и каштановые волосы, заплетенные в косу. Там, где голова девушки прислонялась к его плечу, волосы растрепались.
Глаза были красивые, черты лица мягкие, а крупный рот с полными губами улыбался, открывая белые зубы. Взглянув друг на друга, Кандида и Стивен рассмеялись.