Кабинет Гаруна располагался на первом этаже между суровым богом войны и его женой, богиней любви. Старшина распахнул массивную дверь и остался снаружи.
Ёфур шагнул в кабинет главного стража и вытянулся по струнке.
Кабинет Гаруна был полон книг, они чуть не вываливались из массивных шкафов, стопками лежали на столах. На то, что это кабинет военного, намекали только карта окружённой Драконьим хребтом Пустоши, Гатарха и прилежащих земель с линиями и пунктирами дорог и торговых маршрутов, да стойка с оружием у массивного стола, боком приставленного к окну.
Гарун в свои шестьдесят выглядел на пятьдесят. Седины в его густой, коротко стриженной соломенной шевелюре ещё не было, тёмная бородка с усами обрамляли массивный подбородок и большой губастый рот. Застарелый шрам пересекал ясный левый глаз, скулу и впалую щёку.
Хмуря брови, Гарун стоял возле стола и опирался на его угол. Дождавшись, когда дверь закроется, он решительно подошёл к Ёфуру и врезал в зубы. Тот настолько не ожидал, что не успел прикрыться, отлетел на дверной косяк и изумлённо зажал разбитую губу.
– Это было от меня как от человека, – процедил Гарун и вернулся к столу, уселся в резное кресло. – Теперь я буду говорить с тобой как глава стражей.
Изумлённо хлопая ресницами, Ёфур выпрямился и вытер кровь с подбородка. Он хотел сплюнуть кровь, но не решился и проглотил солоноватую жижу. Пробормотал:
– В чём меня обвиняют?
Вокруг ранки на губе замерцали отсветы чар. С видимым сожалением Гарун потёр костяшки кулака. Он смотрел снизу вверх, но у Ёфура было мерзкое ощущение, что на него смотрят сверху, презрительно. Он повторил громче:
– В чём меня обвиняют?
– То, что ты сказал Бере – просто недопустимо.
От удивления Ёфур приоткрыл рот. Бессильно взмахнул руками:
– А что я такого сказал, кроме правды?
Гарун нахмурился, его голубые глаза опасно потемнели, но Ёфур продолжал:
– Разве я не сказал то, что думают все? Разве не говорили то же самое за её спиной?
– Говорили, – кивнул Гарун. – И поверь – девчонка среди стражей моя постоянная головная боль.
– Так в чём проблема?!
– В том, что своим упорством Бера доказала право стать одной из нас. Она страж. Нравится тебе это или нет, но она наша соратница, одна из нас, ты понимаешь?
– Но все…
– Не все! – Гарун стукнул кулаком по столу и уверенно повторил. – Не все считают, как ты. И независимо от мнения отдельных стражей Бера, напоминаю ещё раз, одна из нас, а мы своих в обиду не даём.
– Но я тоже один из вас.
– Ты переступил черту. Ты поступил подло, ударил в спину одного из стражей ради какой-то чародейской шлюхи. У нас так не принято.
– Но Бера девчонка, она не должна…
– Она доказала своё право быть стражем, – с нажимом произнёс Гарун. В его глазах под нависшими веками плескалась злость. – Она такой же страж, как ты, как я, как любой из нас, независимо от того, что у неё в штанах. Ты можешь устраивать с ней тренировочные бои, но не унижать. И уж точно не при чародейке.
Глаза Ёфура изумлённо округлились. Сказанное Гаруном не укладывалось у него в голове. Он растерянно произнёс:
– Но ведь все же… – голос его набирал силу. – Не надо делать меня козлом отпущения. Я сказал то, что думают многие из нас: девчонке не место среди стражей. Она помеха.
– Она справляется со службой. Бере пришлось работать намного больше, чем любому из нас, и, повторюсь, это достойно по меньшей мере уважения!
Ёфур бессильно развёл руками и покачал головой. Осторожность брала своё, и он опустил взгляд:
– Хорошо, я понял.
В разбитой губе ещё жили отголоски боли, но куда сильнее саднила уязвлённая гордость.
«Ну Бера», – Ёфур стиснул зубы, представляя сладкий миг отмщения.
– Я переведу тебя в другую девятку, – припечатал Гарун.
Это не входило в планы Ёфура, он вскинул голову:
– Прошу вас, не делайте этого. – Он постарался придать лицу испуганное выражение.