- Да, конечно, он не химик... Но элементарные химические анализы он по ходу работы, вероятно, делал?
- Что-то не похоже, Евгений Николаевич, Никаких следов химических экспериментов...
Петров обошел комнату, внимательно рассматривая приборы, раскрывая дверцы шкафов с реактивами и посудой, заглядывая в стаканы и пробирки, стоящие на столе.
- Нет, - заключил он, проводя пальцем по блестящей крышке центрифуги. - Тут пыль месячной давности... Что-либо существенное без центрифуги он сделать не мог.
- Что же, остается посмотреть аквариальную, - предложил Смолин.
Они вернулись в лабораторию. Петров раскрыл дверь налево. Здесь было душно и сум.рачно. Темные шторы плотно закрывали окно. Смолин щелкнул выключателем. Под ярким светом, рассыпавшимся широким снопом из-под потолка, заблестел ряд огромных аквариумов, наполненных водой. Петров всмотрелся в глубину одного из аквариумов.
- Взгляните-ка... - в голосе его прозвучало волнение.
Смолин нагнулся к стеклу. Несколько минут, не отрываясь, он смотрел на дно аквариума, напрягая зрение.
- Да, пожалуй, это она... - подтвердил он, выпрямляясь и обхватив, по своей привычке, подбородок и щеки длинными пальцами. ...Куски раздробленного слоевища, это несомненно... - проговорил он в раздумье. - Но с какой целью? Неужели он рассчитывал получить рост из мертвой водоросли?.. Непонятно...
- Постойте, Евгений Николаевич! - возбужденно воскликнул Петров. Бывают у багрянок стойкие формы зародышевых клеток? Такие, которые способны переносить высыхание? Может быть, такие наблюдения уже были?
- Не припоминаю... Вообще это сомнительно. Как только спора образуется, она немедленно начинает развиваться... Вот бесполое размножение с помощью спор, пожалуй, не исключает этой возможности...
- Может быть, Николай Карлович нашел такие споры у золотой водоросли? - Петров вопросительно посмотрел на Смолина.
Профессор задумался и не ответил. Петров потихоньку вышел в лабораторию. Подойдя к столу, он взял папку и медленно, один за другим, стал просматривать на свет микроскопические препараты. Он старался разобрать неразборчивые пометки тушью, сделанные на стекле. Вскоре он вернулся в лабораторию и осторожно тронул Смолина за плечо.
- Евгений Николаевич! - сказал он тихо. - Посмотрите...
Смолин взял из его рук препарат. Поднес к глазам. Посмотрел на свет.
- Написано: "культ." и цифры, - подсказал Петров. - По-моему, это может означать только одно: номера культур.
- Каких культур? - Смолин нахмурился.- Мертвой водоросли?
- Значит, не мертвой, если Крушинский написал слово "культура"... И обратите внимание на масштабы! Цифры-то-трехзначные!
- А ну, давайте-ка посмотрим в микроскоп, - Смолин прошел в лабораторию. Включите осветитель.
Узкий луч света упал из линзы осветителя на зеркало микроскопа. Петров молча смотрел, как пальцы профессора двигались на винтах кремальеры, конденсора[Конденсор-система оптических стекол, направляющая лучи на освещаемый предмет] и предметного столика. Тишину нарушали только неясные восклицания Смолина. Наконец профессор встал.
- Посмотрите, - предложил он.
Петров сел к микроскопу. Несколько секунд он молча передвигал стекло. Потом пожал плечами.
- Ничего не видно, - сказал он с досадой. - Решительно ничего. Обычная бактериальная пленка, очевидно, образовавшаяся на поверхности аквариума.
- Но вы заметьте - сотни препаратов. Значит, в этой пленке, в которой ничего, кроме бактерий, нет, он что-то искал? И нашел, в конце концов! Ведь послал же телеграмму.
Смолин наклонился над папками, напряженно разглядывая надписи на препаратах.
- Культуры, культуры, культуры, - читал он с раздражением. - Но культуры чего? Что он мог получить и культивировать из мертвой водоросли?.. Позвольте, позвольте, а здесь чтото иное. Смотрите-ка на это сочетание букв: спнг?
- Спорангии![ Спорангии - органы низших растенцй, в которых образуются споры - зародышевые клетки, служащие для бесполого размножения.] воскликнул Петров. - Конечно спорангии.
- Да, похоже, - ответил Смолин, снова усаживаясь за микроскоп.
Он долго смотрел в окуляр, не отрываясь, подкручивая винты и передвигая столик микроскопа. Наконец, оторвался от стола, встал и уступил место Петрову. Еще несколько минут прошло в молчании.
- Очень повреждены ткани! - с досадой воскликнул, наконец, Петров.
- Вы смотрите, смотрите, - уверенно сказал Смолин.
- Вижу! - вдруг во весь голос крикнул Аркадий.-Да... да... Несомненно, спорангии. - Он отстранился, чтобы дать возможность Смолину посмотреть в микроскоп через его плечо. - Вот, вам и разгадка, - Петров вздохнул с облегчением.
- Вы уверены в этом?
- Что же можно предположить другое?
- Проверим, - сказал Смолин.
Он снова прошел в аквариальную и наклонился к стеклу. Петров присел рядом на корточки, разглядывая темные крошки на дне аквариума.
- На поверхности - обычная бактериальная пленка. Стекло покрыто темным налетом,констатировал Смолин. - На дне тоже какой-то осадок... Но никаких следов прорастания спор. Какой вид имеют развивающиеся багрянки, Аркадий Петрович?
- Ничего похожего я здесь не вижу. Проросток филлофоры имеет вид крошечного кустика. Здесь же, кроме каких-то обломков, ничего не заметно... Но почему у воды такой темный оттенок?.. Хотя это, возможно, от налета на стеклах...
- Возьмите кусочек со дна и - под микроскоп, - предложил Смолин.
- Раздавить?
- Да, раздавите между предметными стеклами.
Они снова перешли в лабораторию. Смолин взял из рук Петрова препарат, посмотрел на свет, покачал скептически головой и положил под объектив.
Петров слипающимися глазами следил за его движениями. Утомление после бессонной ночи свинцом разливалось по его телу. Возбуждение, вызванное осмотром лаборатории и поисками следов открытия Крушинского, постепенно стихало. Перед глазами плыли лиловые круги. В висках ломило.
- Ерунда! - сказал Смолин коротко, снова поднимаясь со стула. Никаких следов развития.
Петров встряхнул головой, отгоняя дремоту. Усталость подавляла разочарование. Он машинально посмотрел в окуляр.
- Да, совершенно мертвые крошки, - подтвердил он машинально. - Что же будем делать дальше, Евгений Николаевич?
Смолин в раздумье зашагал по комнате.
- Надо будет выяснить, - сказал он, наконец, - какую часть водоросли он израсходовал на эти свои опыты. Какой кусок он взял с собой, Аркадий Петрович?
- Ровно половину - сто восемьдесят граммов.
- Ну, не может быть, чтобы такое количество сухой ткани он успел истратить на свои культуры. В каждом аквариуме не больше трех-четырех граммов вещества. Посмотрим, что у него осталось. Где несгораемый шкаф?
- В химической. Ключ у вас есть?
Смолин вытащил из кармана тяжелую связку.
- Вот. Это - вторые ключи от всех наших несгораемых шкафов. Этот - от вашего в Севастополе, эти два - от ланинских, на Мурмане, а этот - от здешнего. Да, он. Номер 023.
Они опять вошли в химическую. Смолин вставил ключ в скважину. Звякнул замок.
- Тут, очевидно, и его записи... - Смолин распахнул дверцу, и сейчас же умолк, в недоумении.
Петров молча смотрел через его плечо внутрь шкафа.
- Абсолютно ничего, - сказал он растерянно. - Неужели он хранил все дома? Смолин нахмурился и покачал головой.
- Ну, на Николая Карловича это не похоже...
- Вот так штука! - воскликнул Петров и взъерошил в возбуждении свои короткие волосы. - Может быть... похищение?
- Возможно... Во всяком случае, такое предположение правдоподобно.
Они подошли к окну. Петров отдернул штору. За окном виднелась глухая стена соседнего дома, чугунная решетка, густо оплетенная вьющимися растениями, за ней узкий переулок, выходящий на набережную.
- Место глухое, - определил Петров, пробуя открыть окно.
Оно поддалось без сопротивления. Свежий утренний воздух хлынул в комнату.
- Не заперто, - взволнованно сказал Петров.
Смолин в раздумье постучал пальцами по подоконнику.