- Тебе нечего мне сказать? - не унималась Шалеска, видя, что я и не пытаюсь себя защитить.
- Нет, прости.
Не поднимая глаз, я направилась к двери. Когда баночка с целебным кремом почти столкнулась с дверью перед моими глазами, я едва успела её поймать. Сама от себя не ожидала столь быстрой реакции.
- Дура! - слова вырвались быстрей, чем я смогла их остановить. - Этот крем, единственное, что стоит между тобой, и шрамами, которые будет не свести никакой магией!
- Сколько тебе платит мой отец? - требовательно спросила она.
- Нисколько, - пусть всё внутри бурлило от негодования, внешне я оставалась беспристрастна. - Меня не интересуют деньги твоей семьи, как и покровительство столь знатного рода. У меня своих проблем хватает.
- И потому ты на добровольных началах возишься со мной? - она горько рассмеялась, оседая в своё кресло. - Не смеши меня. В наше время альтруисты встречаются столь же часто, как и единороги. И вообще, я не удивлюсь, если именно ты и дала младшей принцессе яд, которым меня отравили. Уж очень всё складно получилось.
Обида била по нервам, но я продолжала стоять, выслушивая всю грязь, что юная графиня изволила вылить на мою голову.
- Как же мне повезло, что на балу оказалась та единственная, что может вылечить эти уродливые язвы! Мне стоит благодарить богов, что мне так повезло, - её слова были пропитанным ядом.
Кажется, теперь я понимаю, за что так сильно на неё окрысилась принцесса Алексия. Леди Шалеска не сдержана на язык, и порой весьма категорична в своих суждениях.
А ведь я в столь же жесткой и непримиримой манере думала о крон принце, и даже высказалась, не обеспокоившись проверить истинность своих домыслов. Как часто я судила о людях, не дав им шанса на оправдание? Боги всемогущие, спасибо за этот урок. Я постараюсь быть лучше.
- Леди Шалеска, - в моём голосе звенела сталь, - очень неразумно с вашей стороны бросаться голословными обвинениями.
- И тогда что? Ты перестанешь приносить мне эти подачки? - не унималась девушка.
Пузырёк с обезболивающим сорвался с места, и стрелой полетел ко мне. Ещё несколько дней назад, у меня бы не хватило скорости, чтобы перехватить его, и тогда драгоценная жидкость растеклась бы ароматной кляксой по дорогому ковру, а на моём лбу бы красовалась немаленькая шишка.
Может прописать ей успокоительное? Или здесь дело в другом? Я втянула воздух полной грудью, надеясь уловить хоть что-то, что сможет мне объяснить состояние девушки. В прошлый раз она вела себя более чем сдержанно, и даже поблагодарила за помощь, а не кидалась с кулаками.
Новообретённое сверхъестественное обоняние ничего не дало, но у меня закралось подозрение, что теперь я знаю об одном из катализаторов «пробуждения». Носитель крови должен испытать очень сильные эмоции, на грани нервного срыва, чтобы дать нужный толчок дремлющей в его жилах силе.
И почему я во второй раз за последней несколько суток натыкаюсь на подобное явление? Что-то оно меня не радует. В прошлый раз, его высочество принцесса Алексия позабыв о гордости вешалась на моего демона, а в этот раз меня пытаются покалечить дорогущими целебными средствами. И где справедливость?
С другой стороны, может я не права, и у девушки просто нервный срыв, на почве пережитого и собственного внешнего вида? Ведь могу же я ошибаться? И если честно, то я предпочту второй вариант, узнав о том, какова судьба «проснувшихся» девушек. Ничего хорошего ей после пробуждения ждать не стоит.
Поскольку вопрос был больше риторический, и от меня ответа не ждали, я просто стояла на месте и размышляла. Оставлять лекарства рядом с нервной девушкой - опасно. Вполне возможно, что она разобьёт бесценные сосуды стоит мне только переступить порог её спальни.
Пока я размышляла о своих дальнейших действиях, дверь в комнату открылась, впуская графа и графиню. Мне показалось, что в отличии от их дочери, они действительно рады меня видеть, что обнадёживало. Потеряй и они веру в мои способности, и Шалеске уже будет не помочь, если не направить их к ведьмам.
- Добрый день, - я сделала неглубокий книксен, приветствуя вошедших. - Я могла бы поговорить с вами наедине?
- Конечно, - ответил мне граф, жестом указав жене на плачущую Шалеску.
Та поняла его без слов и отправилась успокаивать свою единственную дочь, бросив на меня извиняющийся взгляд. Видимо не только меня припечатало волной негодования, но и домашним Шалески досталось.
С хозяином дома мы устроились на удобных креслах в его кабинете, под надсмотром неприступного сэра Миарона. Он наотрез отказался оставлять меня наедине с посторонним мужчиной, мотивируя этот поступок моей безопасностью. С одной стороны, я его понимаю, а с другой - что мне может грозить в доме человека, дочери которой я помогаю?