Возможно она была права. Совсем немного.
Он уставился на нее, молча созерцая, как такое юное создание может иметь такой широкий взгляд на мир. Спустя несколько мгновений, Маджа откинула назад голову, ее щеки горели.
— Итак, что произойдет, когда я все оценю? Вы освободите меня?
Этот вопрос вызвал у него странное неудобство.
— Конечно нет. Мы будем оценивать новые вещи.
— Подождите, так Вы хотите сделать меня бессмертной, для того чтобы Вы могли всегда владеть мной?
— Ты принадлежишь мне, — напомнил он ей. — Твоя смертность не влияет на этот факт.
Она закатила глаза. Он видел, что это был не первый раз, как она так делала. Что это значит?
Затем Маджа откинула голову назад, коснувшись затылком его ноги. Он не сдвинулся, и она прижалась к нему немного больше. Хотя он и не был в обличии дракона, он никогда полностью не избавлялся от своей чешуи, и Севррн остро ощущал каждую прядь ее волос. Обычно ему не нравились прикосновения, но с ней все казалось иначе.
— Я не думаю, что хочу быть бессмертной, — сказала она, возвращая его в реальность.
Поистине, этот человек говорит самые причудливые вещи.
— Все люди хотят бессмертия.
Она зевнула.
— Может быть, но я не хочу тратить здесь даже человеческую жизнь, не говоря уже о вечности.
Это возмутило его.
— Что не так с моим логовом?
— Ничего, просто скучно. Разве Вам не бывает скучно?
— Ты странный человек. Сначала приходишь в восторг от старого головного убора, теперь же тебя не интересует огромное содержимое моей сокровищницы?
Она улыбнулась.
— Вы правы. Я имею в виду, что здесь становится немного одиноко. Иногда я скучаю по ярмаркам или даже просто хочу побродить вокруг…
Севррн развернул пленницу, решив сосредоточиться на ее волосах. Они напомнили ему обсидиан, твердый, черный, но с гладким блеском. На ощупь они, напротив, были довольно мягким. Не такие мягкие, как шелк, но пахли лучше и почему-то ему было приятно к ним прикасаться.
Дракон вдруг осознал, что трогает ее волосы, собирая их в руке и позволяя им проскальзывать сквозь пальцы. Он решил, что в его желании к ней прикоснуться нет ничего странного. В конце концов, она принадлежала ему. Он может и должен прикасаться к ней всякий раз, когда этого хочет.
Маджа, казалось, наслаждалась его прикосновения, что приводило его в больший восторг. Она оперлась на его руку, даже немного потерлась о нее. Спустя несколько мгновений, ее длинные ресницы чуть дернулись и закрылись.
— Не спи, — спокойно приказал он.
Из упрямства она открыла один глаз.
— Почему нет?
— Ты плачешь во сне. Это раздражает, — сказал он.
Раздражение — неправильное слово. Было еще одно слово о том, как ее ночные ужасы влияли на него. Вначале он будил ее, но как только она снова засыпала, то возвращалась к тому, что преследовало ее во сне. Он хотел иметь возможность сделать что-то еще, чтобы защитить ее.
Это раздражало. И что-то еще.
— Извини, иногда у меня бывают ночные кошмары.
— О чем?
Она колебалась.
— В основном, об одиночестве.
— Хм.
Севррн не знал, что еще сказать. Без возможности путешествовать в её снах, он ничего не мог сделать. Он был раздражен. Но не на нее. На себя — на свою собственную неспособность сделать больше для нее. А еще он был недоволен ею за то, что раздражен на самого себя. Он начал думать, что они послали ему этого человека, чтобы просто смутить его.
Солнце село совсем недавно. Несомненно, именно поэтому человек устал. Дракон встал со своего трона и ушел, не сказав ни слова. Через мгновение он услышал, как девушка добралась до своей постели из шелка.
Севррн приготовился к еще одной ночи, наполненной ее криками. Еще одна ночь в одиночестве. Прежде, чем она пришла, он и не подозревал, что был одинок. Он был один на протяжении веков, и это никогда не беспокоило раньше. Теперь, просто переждать ночь оказалось проблематично.
Перекинувшись в форму дракона, Севррн вытянул свое длинное тело. Возможно, он преломит свет вокруг себя, делаясь невидимым для человеческого глаза и отправится полетать. Полет всегда помогал ему очистить разум. Это, и еще охота. Вот, что он должен сделать. Полетать и поохотиться за крупным рогатым скотом.