Он расправил крылья, готовясь подняться в воздух. Оглянулся на человека. С большой высоты он легко мог видеть ее среди кучи сокровищ, где она свернулась калачиком в его шелках. Маджа выглядела… грустной.
По какой-то причине Севррн сложил крылья. Легким шагом он направился к шелковому ложу. Маджа приподнялась на локтях, наблюдая, как он садится рядом с ней, сворачивая длинный хвост вокруг постели и кладя голову на пол.
Она не заплачет сегодня, решил он. Потому что сегодня вечером она не будет одна.
Человек ничего не сказал, но он услышал ее движение. Через несколько секунд он почувствовал, как она положила голову ему на хвост.
В ту ночь он тоже не чувствовал себя одиноким.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
На следующее утро Маджа проснулась в одиночестве, и лишь обугленная курочка осталась на месте, где был Севррн. Поев, она пошла вниз к озеру искупаться.
С тех пор, как она узнала о способности Севррна становится невидимым, Маджа решила, что лучше купаться в хлопковой сорочке. Вот почему она не удивилась, когда, повернувшись, чтобы промыть волосы, обнаружила наблюдающего за ней, Севррна.
Однако она встревожилась, увидев, что он совершенно голый.
Маджа бросила украдкой один жадный взгляд на его великолепное тело, прежде чем тряхнуть головой и симулировать негодование.
— Что Вы делаете? Где Ваша одежда?
— Я снял ее, чтобы ты могла беспрепятственно получить представление о моем человеческом обличии.
Она вылезла из воды и схватила льняную ткань, чтобы вытереться.
— Как великодушно.
— Сегодня ты оценишь это тело.
Маджа рассмеялась.
— Надеюсь, Вы имеете в виду труп, который принесли, а не себя.
Ей показалось, что она слышала, как он фыркнул.
— Ты отказываешься от моей просьбы?
— Что если я так и сделаю?
Мужчина молчал, а Маджа не сводила глаз с его головы, хотя отчаянно хотела посмотреть ниже. Севррн почесал голову, и этот жест неопределенности очень походил на человеческий. Это был первый раз, когда она видела подобное, и Маджа подумала, не перенял ли он его от нее.
— Даже не знаю, — наконец, сказал он. — Я, вообще-то, убиваю людей, которые не подчиняются мне.
По какой-то причине признание не напугало ее. На самом деле, как бы ужасно это ни звучало, Маджа была удивлена его замешательством.
— Понятно. Ну, тогда я предполагаю, надо попрощаться.
Его взгляд потемнел.
— Не будьте смешной. Ты не просто человек. Ты моя.
Севррн сказал это небрежно, словно говорил о само собой разумеющемся: «небо голубое, звезды далеки, а ты моя» — и, возможно, это было из-за того, с какой легкостью он это сказал, но в груди Маджи разлилось тепло. Даже когда Севррн начал вышагивать и бормотать что-то себе под нос, она все еще проигрывала в голове его слова, повторяя снова и снова.
Не «ты принадлежишь мне», а «ты моя». Почему теперь это звучит иначе?
Она знала, что раздувает из мухи слона, но просто ничего не могла с собой поделать.
Северн остановился.
— Что, если я скажу, что перестану кормить тебя?
Маджа тут же нашла его гораздо менее очаровательным.
— Если Вы перестанете кормить меня, то я умру, — напомнила она.
Он кивнул и снова начал ходить туда-сюда. По-видимому, ему не пришло в голову, что она сделает что угодно, если он перестанет кормить ее даже один день. Но девушка не собиралась сообщать ему об этом.
Он снова остановился, но Маджа подняла руку и заговорила первой.
— Послушайте, я знаю, что в Вашей голове, наверное, есть множество странных идей, но уверяю Вас, есть очень простое решение вашей проблемы.
Он слегка наклонил голову.
— Вы должны сказать «пожалуйста».
— Договорились. Пожалуйста.
«Это было легко2.
— Пожалуйста, что?
— Пожалуйста, что? — повторил он.
— Обычно, когда о чем-то просят, говорят пожалуйста, а за ним следует сама просьба. Например…
Он сцепил руки.
— Это не было частью нашей сделки. Теперь, перейдем к твоей оценке.
Маджа задумалась над тем, что Севррн сделает, если она ударит его. Она прижала палец к виску.
— Хорошо, но я не знаю, что Вы хотите. Я не могу точно оценить ценность человека.
— Ты не оцениваешь мою ценность как человека, ты оцениваешь мое физическое тело.
Он сделал шаг вперед так, что между ними осталось только небольшое пространство. Маджа чувствовал его запах, и, несмотря на все ее знания об искусстве и истории, слова, казалось, ускользали от нее, когда дело доходило до его уникального, мужского запаха. Все, что она знала, это то, что у нее подгибались колени рядом с ним.