За последние годы отец сильно сдал. Болезнь охватила почти все мышцы, отчего ему приходилось постоянно находиться в облике дракона. Так легче переносить боль. Раньше он еще мог летать, а теперь предпочитал двигаться как можно меньше. Было невыносимо видеть страдания отца, а потому я отчаянно искала способы лечения. Плохо только, что мы не знали, в чем заключается причина его плохого самочувствия. По меркам драконов, Огнис был в самом расцвете лет.
В это время дня папенька имел обыкновение греть бока в горячем минеральном источнике. Именно туда я и направлялась, когда услышала звон и треск совсем в другой стороне. Вслед за этим до меня донеслись изощренные мысленные ругательства:
«Святую скорлупу в ущелье! Недовыкормленные перепончатые отродья! Ползучие гады, крылья им в зубы, а когти в зад!»
Кажется, отец находился в той самой части пещер, куда меня не пускала охранная магия. Наверное, он не заметил, что оставил мысли открытыми. А я даже не подозревала, что он может так яростно ругаться. Мне еще не доводилось видеть его таком состоянии.
В волнении, я приложила ладошки к щекам, чтобы остудить внезапное смущение, и пошла в направлении закрытого хранилища.
При моем приближении преграда ожидаемо покрылась мерцающей рябью, и я была вынуждена остановиться. Где-то в глубине пещерного зала все еще раздавалось дребезжание, характерное для бьющейся посуды. В подтверждение моих мыслей, ваза из голубого хрусталя прорезала пространство со скоростью арбалетного выстрела и приземлилась у моих ног, сверкая прозрачными боками. Ого, да батюшка там развлекается!
Подхватив бесценный сосуд, я принялась рассматривать его на предмет повреждений. Вещица-то красивая… Фух! Кажется, пронесло! Ни царапинки…
А в следующий момент траекторию вазы повторил огромный шипастый хвост. С резким свистом он рассек воздух и прошелся по охранному полю, словно нож по маслу. До меня вновь донеслись обрывки отборной ящеровой ругани. Хрусталь выскользнул из моих рук, улетев куда-то в сторону и жалобно звякнув. Но какое это имело значение, когда я, наконец-то смогла заглянуть в святая святых?!
Позабыв обо всем на свете, я ловко перепрыгнула через хвост и очутилась в великолепном аметистовом зале. Размеры помещения потрясали своей грандиозностью. Своды терялись где-то очень высоко над головой, а дальние углы утопали во тьме. Да уж, тут есть, где развернуться дракону, даже если бы ему вздумалось взлететь!
Кварцевая порода проступала сквозь стены, прорастая причудливыми цветами из розовых и фиолетовых кристаллов. От них исходил приглушенный свет, позволяя разглядеть аккуратные горки накопленного добра. А его было невероятно много! Полы были устланы пушистыми мехами и гладкими шкурами, повсюду высились горы монет и столового серебра. У стен упорядоченно стояли громоздкие сундуки и бочки, а на изящных столиках расположились резные ларцы и шкатулки.
В отдалении я заметила проход в смежный зал, но скудное освещение в той стороне не давало возможности рассмотреть, что скрывается за поворотом. И ведь наверняка там нет ничего нового – оружие, артефакты, дорогие предметы… Но так хочется… хоть одним глазком…
Если с телом боги просчитались, лишив меня второго облика, то уж душа мне досталась истинно драконья. Самая настоящая. С трудом оторвавшись от сосредоточенного созерцания убранства пещеры, дала себе мысленный подзатыльник и обратила внимание на хозяина сокровищ. Он как-то неуклюже раскинулся посреди груды блестящего металла, будто я застала его в самый разгар принятия золотых ванн. Хотя, может, так и было. Я же не знаю, чем отец занимался в своем таинственном убежище.
- Па? – осторожно обратилась к родителю, ожидая, что он выгонит меня в любой момент. Уходить ужасно не хотелось, но в отношении запретной зоны хранилища Огнис Вар-Гарду всегда занимал принципиальную позицию.
«Золотце, где тебя носит?» - недовольно пробурчал отец, вскидывая свою черную голову с роговыми наростами. Он старался выглядеть строгим и грозным воспитателем, но получалось у него не слишком правдоподобно. Для меня уже давно не было секретом то, что я являюсь слабостью своего отца, его самой любимой драгоценностью. Чем и пользовалась самым наглым образом…