— Все ведь ищут двуногого, — хихикал старик. — А я их обманул… Поэтому, как клад найдешь — не забудь, половина моя. А не отдашь — я тебе тоже ногу отрежу…
Сердар кивал, соглашался, но страшный инвалид никак не отставал:
— Только это не все, чтобы ты клад нашел, нужно тебя еще поцеловать… — и потянулся к нему толстыми мокрыми губами.
Сердар отбивался как мог, слабой рукой пытался отпихнуть рожу старика, оказавшуюся на ощупь не то ворсистой, не то шерстяной, и наконец проснулся. А проснувшись, дико заорал — уже не во сне, а наяву. Жуткая морда, просунувшись в открытое окно «форда», тыкалась в лицо правнуку Джунаида, шлепая отвислой нижней губой. На его вопль подскочил Реза и самоотверженно кинулся на верблюда, пытавшегося выкрасть из «форда» краюху хлеба, оставшуюся от вчерашнего ужина. Он лупил его кулаками по ребрам, пока верблюд наконец не вытащил голову из окна и пустился наутек с недовольным ревом.
Мурад, проснувшийся от этого переполоха, вылез из машины, потянулся, оглядел свой костюм, превратившийся за ночь в жеваную тряпку, и сокрушенно покачал головой:
— Ну и вид! — интеллигентская закваска сидела в нем глубже, чем можно было предположить. — А что у нас с водой? — забывшись, Мурад говорил по-русски. Сердар и Реза смотрели на него, как на помешанного. Спохватившись, он перешел на туркменский: — Я говорю, воды у нас совсем нет?
— А-а… — протянул потомок Джунаида. — Я думал, ты тоже с ума сошел.
— Почему «тоже»? — встревожился Мурад.
— Неважно, — махнул рукой Сердар. — Зачем тебе вода?
— Да… Умыться бы. И пить охота. Давай, доедем до Небит-Дага — там воду найдем.
Но Сердар не спешил выезжать. Реза уже скрутил свою кошму, поднял сидушки в «форде», а его хозяин все сидел с задумчивым видом на придорожном камне, глядя куда-то вдаль. Наконец он спросил Мурада:
— Ты знаешь, как проехать к колодцам Аджикуи?
— Точно не знаю. Вроде, из Небит-Дага есть дорога на Ясхан — с нее поворот к поселку.
— К поселку? — Сердар был поражен. — Там же только колодцы были, да и те засыпали… Прадед мой и засыпал. Как же там живут? — Сердар в недоумении развел руками.
Мурад посмотрел на него удивленно:
— Не прошлый же век. Колодцев нет — скважины есть… Главное, чтобы вода была.
— Значит, поселок… Это плохо, — помрачнел Сердар. Сколько лет уже люди топчутся… — Что же ты, сволочь, про поселок молчал? — обрушился он вдруг на Мурада.
Непонятно, в чем был виноват пьяница-интеллигент, так что лучше бы уж молчал. Но он ответил:
— Так ведь ты и не спрашивал…
Возразить ему было трудно, а зло сорвать больше не на ком. Поэтому потомок Джунаида просто от души заехал Мураду в ухо, чтобы впредь был посообразительнее. Тут же рядом возник Реза, готовый при необходимости подключиться к воспитательному процессу. Но Мурад отскочил в сторону и заговорил убедительно, как только мог:
— Да там такой поселок — одно название… Откуда же я мог знать, что это вам интересно?
— Ну, ладно, — смилостивился Сердар. — Теперь мы возвращаемся в Небит-Даг. Сам ведь дорогу не найдешь? Надо будет у людей поспрашивать.
— Ну… да. Местные, наверное, знают.
— Вот и поехали.
Неумытый интеллигент сел на штурманское место, Реза забрался назад, и Сердар развернул машину. Справа тянулись зеленые после весенних дождей склоны Большого Балхана, а слева раскручивалась бесконечная панорама пустыни, немереные пространства, на которых даже большие барханы казались лишь легкой рябью на глади воды. Изредка возникающие в поле зрения рощицы саксаула да группы праздно шатающихся верблюдов только подчеркивали огромную, оглушающую пустоту Каракумов.
По асфальту быстро доехали до Небит-Дага, где первый же прохожий объяснил, как попасть на ясханскую дорогу. Они выехали на хорошо накатанную грунтовку и помчались на восток, причем горы стали ближе, а пустыня несколько отдалилась, уступив место каменистой равнине.
Когда горный хребет слева от дороги пошел на убыль, Мурад начал присматриваться. Где-то тут и должен был обнаружиться поворот к Аджикуи. Едва обозначенных грунтовок в нужную сторону сворачивало несколько, но Мурад рассудил, что к поселку должно быть что-то позаметнее. И действительно, когда Большой Балхан сошел практически на нет, огибая его, на север отошло хорошо накатанное шоссе. В пустыне дороги, особенно на солончаках, часто безо всякого асфальта бывают ровные, как стекло. Хоть «Формулу-1» устраивай. Правда, это — или зимой; или летом. А после дождей можно так вляпаться, что трактором не вытащишь. Но сейчас, слава Аллаху, был не тот случай.