Но Бена во всей коллекции интересовал один-единственный предмет. В зале стояло с десяток кресел разной формы и размера.
— Кирби, давай помогай. — Он указал на большое кресло, сотканное из камыша. Оно прекрасно сохранилось и удивительным образом напоминало современную бамбуковую мебель. — Это наш трон?
— Нет, — ответил Кирби. — Слишком невзрачный.
— А вон тот?
— Больше похоже на правду.
Из-за высокой расписной урны выглядывало внушительное кресло из дерева и кожи. Квадратная основа со скрещенными распорками в нижней части спинки тоже казалась вполне современной. Сиденье, толстая подушка из украшенной кожи, крепилось на двух параллельных брусьях. Состояние трона изумляло: отполированное дерево блестело так, будто лучший столяр в мире выточил его буквально вчера.
Кирби пожирал взглядом сложную резьбу и нарисованные символы, покрывающие артефакт.
— Смотри, печать Венкуры, — затаив дыхание, шепнул он.
— Нашел что-нибудь?
— Погоди, не так быстро. Нужно как следует его изучить.
— Мы не можем торчать здесь всю ночь.
Бен прекрасно отдавал себе отчет, что охрана посольства не сидит сложа руки. Вскоре они вплотную займутся обыском здания.
— Ничего не вижу, — сказал Кирби.
Бен, нетерпеливо схватив трон, потащил его в центр комнаты. Кресло было прочным и тяжелым.
— Дай сам посмотрю.
— Осторожнее. Ему три с половиной тысячи лет.
— Не переживай. Я давно уже не ломаю музейные экспонаты.
Чуткие пальцы Бена обшарили каждую поверхность и стык. Кожаное сиденье отлично сохранилось, только чуть задубело и потрескалось по краям. В середине оно осталось мягким, но прощупывание ничего не дало. Сидя на полу, Бен принялся задумчиво изучать рисунок.
— Ничего не вижу, — повторил Кирби. — Может, не то кресло?
Сирены внезапно смолкли, и здание погрузилось в тишину. Выходит, ситуация внизу взята под контроль. С нижних этажей долетели голоса. Хлопнула дверь. Захрипела рация. Времени осталось совсем чуть-чуть.
— Что означают рисунки на коже? — спросил Бен.
— Символы атенизма, — ответил историк с тревогой в голосе, показывая на стилизованные изображения священного солнечного диска Эхнатона.
Бен кивнул.
— И о чем они нам говорят?
— Ими закрасили оригинальные узоры.
— Выходит, послание Венкуры было затерто?
Кирби вздохнул.
— Похоже на то. Видимо, трон постигла та же участь, что и прочие религиозные артефакты того периода. Он пострадал от солнцепоклонников. — Кирби посмотрел через плечо на дверь. — Предлагаю выбираться отсюда. Все было напрасно.
Разглядывая кресло, Бен погрузился в мысли.
— Ты меня слышал? Пошли! А то нас арестуют. О чем задумался?
— О победителях и проигравших. О военных трофеях. О природе революций.
— Че-его? — ошалело переспросил историк.
— Если, как ты говоришь, трон пострадал от солнцепоклонников, почему они не закрасили печать Венкуры на задней стенке? Зачем оставлять для потомков символ предателя?
Выпучив глаза, Кирби сглотнул.
— Так никто не делает, — продолжал Бен. — Ты же историк, подумай сам. Когда мавры отбили у христиан Иерусалим, разве они пощадили хоть один крест? Нет, они снесли их все, заменив на свой полумесяц. Крестоносцы, отвоевав город, поступили наоборот. Такова природа войны. Исключений не бывает. Новый порядок сметает прежний. Победитель забирает все. Без компромиссов.
Голоса охранников приблизились.
— С другой стороны, не представляю, чтобы Венкура пошел на такое святотатство, как поставить личную печать на вражеской пропаганде. Это как если бы Уинстон Черчилль расписался на флаге со свастикой.
Кирби нахмурился.
— К чему ты клонишь?
— Печать Венкуры может соседствовать с атенистской символикой только по одной причине. — Бен похлопал по кожаному сиденью. — Таким образом он рассчитывал обмануть врага. Агентам фараона незачем было трогать предмет, украшенный знаками новой религии. Смысл этого поступка — спасти то, что находится внутри. Ловкий ход. Подсказка сама в себе.
Лицо Кирби просветлело.
— Черт, возможно, ты прав. Опять.
— Пощупай кожу, — предложил Беи. — Она мягкая. Похожа на замшу из овчины, но толще, чем коровья шкура. Сиденье состоит из нескольких слоев. Полагаю, среди них мы что-нибудь найдем.
В руке у Бена появился перочинный нож.
— Ты не можешь… — начал историк.
— Могу, и сделаю.
— Уничтожишь бесценный артефакт?
— Когда найдем сокровище, я за него заплачу. — Бен надрезал кожу и осторожно снял верхний слой, молясь богу, чтобы они не слиплись.