– Вид у тебя ужасный, – она как будто впервые увидела во что одета Эвелин. – Пойдем я тебя наряжу для такого случая. Все-таки не каждый день к нам приходят, чтобы забрать детей в семью.
От этих слов у Эвелин внутри похолодело.
– Но я не хочу, – сжала она кулаки, – скоро меня найдут родители или бабушка и заберут домой.
– Я слышу это уже целый год.
Воспитательница взяла за руку Эвелин и, не обращая внимания на сопротивление, потащила в здание приюта.
– Эвелин, сейчас же надень это платье. – Рита Анатольевна положила перед Эвелин нежное розовое платье в оборках. – Надевай быстрее, и я повяжу тебе банты, нас ждут! – Посмотрела с сомнением воспитательница на ее волосы.
– Зачем?
– Так надо, – решительно заявила Рита Анатольевна и потянула с Эвелин свитер. – Ну, будь лапочкой, прошу тебя, – приговаривала она, натягивая на Эвелин платье. На коротенькие хвостики завязала два пышных банта и больно щелкнула Эвелин по носу. – А если снова что-нибудь учудишь – накажу.
– Я не боюсь.
– Маленькая врушка.
На самом деле Эвелин не боялась наказаний. Они ей просто не нравились.
Пока воспитательница отвернулась, Эвелин достала из-под подушки кусочек угля, взглянула на ладошку, проверила “не запачкалась ли”, чтобы не выдать себя раньше времени. Этот трюк Эвелин еще не проделывала. В прошлый раз ей удалось разворошить волосы на голове и во время встречи с возможными родителями плюнуть на Милану, девочку, кандидатку на удочерение. Кстати, Милану тогда забрали в семью.
Десятью минутами позже Эвелин стояла перед дверью в кабинет директора. Из-за нее доносились негромкие голоса.
– Завтра состоится заседание совета по… – расслышала Эвелин слова директора, когда Рита Анатольевна постучала и приоткрыла дверь.
– Простите, но это всего лишь формальность, – перебила директора незнакомка. – Уже все решено, мне одобрили удочерение Эвелин.
Услышав эти слова, Эвелин сцепила зубы и попятилась назад.
Пока Рита Анатольевна стояла в дверях, ожидая разрешения войти, Эвелин, ожидая за ее спиной, плюнула в ладошку и размазала угольную грязь по лицу и рукам. Она взглянула на платье, но не решилась его испачкать.
– Ах, негодница, когда успела? – всплеснула руками воспитательница, когда повернулась к Эвелин.
– Что случилось? – донеслось из кабинета и в дверях показалась директор. – Что это значит, Эвелин? Зачем ты это сделала? – Она подтолкнула Эвелин в кабинет. – Проходи уже. Вот так и живем, – обратилась она к посетительнице.
Незнакомка сидела у стола лицом к двери и с интересом наблюдала за происходящим.
Эвелин бывала пару раз в этом кабинете. Она уже успела рассмотреть шкафы с разноцветными папками за стеклом и серый сейф в углу. Однажды даже сидела за журнальным столиком и пила чай из изящных чашечек и ела печенье из хрустальной вазочки, молча слушая беседу директора и незнакомых людей. Эвелин прислушалась к двум цветущим кактусам на подоконнике. Но сегодня они молчали.
Жаль! Порой молчаливые могут сказать о многом.
Эвелин прошла в кабинет и остановилась напротив посетительницы.
Женщина пристально смотрела на грязное лицо Эвелин и улыбалась притворно ласковой улыбкой. От этой улыбки веяло холодом и злостью. Волнуясь, Эвелин стала тереть лицо, а потом поправила оборки на платье.
Она почувствовала, как дрожат пальцы у незнакомки, когда та притронулась к ее волосам, а в зеленых глазах мелькнуло удивление, когда она наклонилась.
– Ах… – громкий возглас Риты Анатольевны прервал их молчаливый разговор. Она с огорчением смотрела на грязное платье. Потом перевела взгляд на директрису.
– Простите, но эта девочка всегда такая… – директриса не смогла сразу подобрать нужное слово, растерянно развела руки в стороны.
– Ничего страшного. Я все понимаю. – Глаза женщины напоминали мамины, но в них не было тепла. Их взгляд был холодным и колючим.
Хотелось ли Эвелин быть частью такой семьи? Вряд ли. Едва дождавшись окончания экзекуции, Эвелин вернулась в комнату. После обеда она попросила Риту Анатольевну принести книгу из библиотеки и не выходила из комнаты до самого ужина.
К вечеру небо заволокло мрачными тучами, на улице резко потемнело, сильный ветер поднял из песочницы облако маленькой песчаной бури. Куст шиповника над вагончиками недовольно склонился к земле. Эвелин закрыла окно на защелку, но не отошла, наблюдала сквозь стекло, как воспитательницы заводили малышей в помещение после вечерней прогулки.
Вскоре по черепичной крыше застучали первые капли весеннего дождя. Их надоедливый монотонный стук по крыше мешал спать, потом, когда Эвелин почти привыкла к нему и даже задремала. Ей снова привиделся кошмарный сон. Эвелин снова была в спальне родительского дома. Снова слышала из соседней комнаты низкий злобный голос незнакомца и придушенный крик няни: «Эви! Беги, детка, беги!»