Закончив экскурсию, Злата провела их в другую дверь, и ученики оказались в похожей на первую комнатке с банкетками. Поблагодарив Злату, сняли тапки. Тапки тут же испарились. Дети вышли на улицу, вдохнули свежий хвойный воздух.
– Устали? – участливо спросила Азалия Мстиславовна.
– Нет, – уныло ответил Марик и с сожалением посмотрел на закрывшуюся дверь.
– Ты бы за Златой весь день ходил, как цепной пес, – съязвила Эвелин и раскрыла широко глаза, передразнивая Марика.
– Не твое дело, – буркнул Марик и насупился.
– Наше, наше, – поддержала Эвелин Нора, – мы же переживаем за тебя, вдруг влюбишься – лечи тебя потом, зелье рассчитывай, – захихикала она и подмигнула Эвелин.
«Этого мне только не хватало», – подумала Эвелин, улыбнулась Норе и передвинулась поближе к Ивану и Наде.
– Технический перерыв двадцать минут, – сообщила Азалия Мстиславовна и указала на еще одну беседку рядом со зданием.
Ребята двинулись по дорожке, но дойти не успели, прямо перед ними заискрился воздух, и проявилась кривая линия в виде арки. Послышался треск, и открылся пространственный коридор. Из него вышел немолодой мужчина с длинной белой косой и суровым обветренным лицом. На плечах темного кожаного костюма поблескивали металлические шипы, на поясе потертая перевязь с клинками. На черных высоких ботинках желтела пыль. Он пристально оглядел площадь и отступил в сторону. На площадь из портала выходили и строились в шеренгу крепкие парни в светло-коричневых форменных костюмах. Они поворачивались спиной к ведуньям, и перед Эвелиной мелькал знак – крупный дубовый листок. Длинные черные косы поблескивали вплетенными металлическими нитями, на высоких черных ботинках виднелась желтая пыль. Последними вышли две девчонки, с виду хрупкие, но во взгляде была заметна колдовская сила. В воздухе разлился горько-кислый запах прелой листвы.
– Да это же веды-алафы,– восторженно прошептала Нора, – маги из Алафийского замка, закрытое братство.
Старший что-то сказал ученикам и двинулся к кассе. Эвелин заметила, как расслабились веды, когда он ушел. Самый смелый вед с выбритыми висками обратил внимание на них.
– О, привет, цветочницы! – насмешливо проговорил он. – Почем ромашки?
– Не для тебя ромашки расцвели, – вызывающе ответила Нора и прищелкнула языком.
Вед прищурился, посмотрел на Нору сверху вниз, ткнул двумя пальцами, указательным и средним, себе в глаза, потом в ее сторону:
– Я запомнил тебя, цветочница, встретимся на выпускном балу, и тогда посмотрим для кого цветут ромашки, – угрожающе ответил он.
– Сила, не цепляйся, опять получишь нагоняй, – одернул веда другой, с родинкой в виде трилистника на лице. – Тебе прошлого раза мало?
– Все нормально, Зима, – дружески ответил вед и отвернулся от ведьм.
– Ты, что, совсем? – дернул за рукав Нору Марик. – У них же память… – Подвел глаза под лоб.
– Плевать, – повела плечом Нора.
– Пойдемте уже в беседку. – Азалия Мстиславовна молча наблюдала за словесной перепалкой.
Из беседки Эвелин видела, как вернулся старший вед, и вся группа за ним отправилась к музею. Следом направился охранник Руф. «Боевое оружие ведьм», прочитала Эвелин надпись на здании.
«Вот бы куда попасть на экскурсию. Наверняка, там поинтереснее будет, чем в музее ведьмовского быта», – сокрушалась она мысленно.
– Азалия Мстиславовна, у меня голова болит, можно я тут посижу? – схитрила Эвелин.
– Сильно болит? – участливо спросила учительница.
– Ну, так, терпимо, – пожала плечами Эвелин.
– На, возьми, съешь, – протянула Азалия ей конфету, – все пройдет.
– Спасибо. – Развернула Эвелин конфету и сделала вид, что кладет конфету в рот, но как только Азалия отвернулась, незаметно спрятала ее в карман.
Иван молча наблюдал за происходящим. Придвинулся ближе и шепотом спросил Эвелин:
– Знаю я тебя, колись, чего уже задумала?
– Я хочу туда, – показала она глазами на дверь, где скрылись алафы.
– Ты чего? Нам туда нельзя.
– А мы незаметно, с краю. Никто и не заметит, – умоляюще посмотрела на него Эвелин.
– Ладно, придумаем что-нибудь.
– Отдых закончился, пройдем на следующую экспозицию, – позвала детей учительница.
***
В следующем музее их встретил немолодой полноватый мужчина.
Рассказывая об экспонатах, он все время хватался за нос похожий на картошку и плямкал мокрыми губами-варениками. Из-за этого его речь была невнятной и невыразительной.
«О, Флора, когда же закончится эта экскурсия. – взмолилась Эвелин, – Какая скукота! Как Марик говорил? Вселенская скукотища?! Точно!» – злилась Эвелин.