Наконец дварф улыбнулся: у него созрел план. Он был довольно рискованным, но выбора не оставалось. Бруенор окинул взглядом орду дуергаров, поправил шлем и внезапно кинулся вниз в толпу, которая собралась на террасе под ним. По инерции он прокатился до самого края, сбивая с ног невезучих серых дварфов и падая вместе с ними на пол, на другую группу друергаров.
Бруенор поднялся и в бешенстве пробивал себе путь сквозь толпу. Оторопевшие дуергары, карабкаясь друг по другу, спешили убраться с пути дикого дварфа со смертоносным топором. В считанные секунды пространство вокруг него очистилось, и Бруенор свободно стоял на полу.
Но куда ему теперь идти? Множество дуергаров стояло между ним и любым из выходов подземного города, и с каждой секундой они становились все более организованными.
Один солдат попытался атаковать его, но был зарублен одним ударом. " Ну, подходите! " – вызывающе крикнул Бруенор, собираясь дорого отдать свою жизнь и забрать с собой как можно больше серых дварфов, – " Подходите все, столько есть! Узнайте гнев истинного короля Митрилового Зала! "
Стрела арбалета, зазвеневшая об его щит, немного отрезвила его. Скорее инстинктивно, чем сознательно, дварф внезапно подумал о единственной свободной, хотя и опасной дороге – через ревущие печи. Он повесил свое оружие в петлю на поясе и не стал колебаться. Огонь не вредил ему на спине дракона, и жар пепла, который он растирал по лицу, казалось, не касался его кожи.
И вот опять, стоя в центре открытой печи, Бруенор оказался непроницаемым для огня. Сейчас у него не было времени обдумывать эту тайну. Он предполагал, что защита от огня была свойством волшебной брони, надетой на нем, когда он вступил в Митриловый Зал.
Но в действительности его еще раз спас потерянный скимитар Дриззта, аккуратно привязанный под котомкой Бруенора и почти забытый дварфом.
Огонь зашипел, протестуя, и почти погас, когда волшебное лезвие попало в него. Но он снова заревел, оживая, когда Бруенор быстро залез в дымоход. Дварф слышал позади удивленные крики дуергаров и требования вытащить его из огня. Но один голос, явно привыкший командовать, перекрыл их: " Выкуривайте его! "
Дуергары намочили тряпки, бросили их в пламя, и клубы плотного серого дыма сомкнулись вокруг Бруенора. Сажа залепила глаза, нечем было дышать. Однако ему не оставалось ничего иного, кроме как продолжать подъем. Вслепую он искал трещины, в которые мог втиснуть свои короткие пальцы и подтягивался изо всех сил.
Он знал, что погибнет, если станет дышать дымом, но в его легких почти не оставалось воздуха, и они разрывались от боли.
Неожиданно он нашел отверстие в стене и чуть не упал в него по инерции. " Боковой туннель? " – удивился Бруенор. Он вспомнил, что все дымоходы подземного города были соединены между собой, чтобы их легче было чистить.
Бруенор скорчился внутри нового прохода, укрывшись от едкого дыма. Его легкие глубоко вдыхали воздух. Он попробовал протереть глаза от сажи, но только ухудшил дело, потому что его рукав был тоже густо покрыт ею. Дварф не мог видеть кровь, текущую по рукам, но острая боль под ногтями свидетельствовала о серьезных повреждениях.
Он был измучен, но знал, что ему нельзя задерживаться. Бруенор полз по узкому туннелю, надеясь, что печь ниже этого дымохода не используется.
Пол резко понизился, и Бруенор скатился вниз другой шахты. Дыма не было, отметил он, а ее стены были достаточно щербаты, чтобы по ним можно было подняться. Он подтянул свою амуницию, еще раз поправил шлем и мало-помалу двинулся вперед, нащупывая вслепую неровности, за которые можно зацепиться, и игнорируя боль в плечах и пальцах. Скоро он опять уверенно двигался вперед.
Секунды походили на минуты, а минуты тянулись как часы для утомленного дварфа. Время от времени он останавливался немного отдохнуть и перевести дыхание. Внезапно Бруенор почувствовал над собой какое-то движение. Он прислушался внимательней. Дымоход не должен был иметь наверху боковых ответвлений. Он поднимался прямо к открытой поверхности. Бруенор напряженно вглядывался вверх. Он точно знал, что слышал звук.
Неожиданно загадка была решена. Гигантский паук свалился сверху в шахту около ненадежного насеста Бруенора и вцепился в него волосатыми ногами.
Ядовитые жвала впились в предплечье Бруенора. Он игнорировал боль и опасность ядовитого укуса и отреагировал с осознанной яростью. Упершись спиной, он боднул головой выпуклое тело паука и со всей силы оттолкнулся от стены.
Паук увяз своими смертельными жвалами в тяжелом ботинке и размахивал всеми свободными ногами.
Только один способ нападения казался выполнимым отчаянному дварфу: вытеснить паука. Крутясь, он хватал волосатые ноги паука, пытаясь освободиться или, по крайней мере, лишить паука опоры. Его рука пылала от яда, а нога была вывихнута и, вероятно, сломана, хотя ботинок и защитил ее от укуса.
Но ему некогда было думать о боли. С рычанием он захватил другую ногу паука и отодрал ее от стены.
Они стремительно полетели вниз.
Бруенор чувствовал напор ветра и ощущал близость стен. Глупый паук свернулся в клубок и выпустил дварфа из своих объятий. Бруенор постарался поднялся по его туловищу как можно выше, чтобы уберечься от удара о землю. Оставалось лишь надеяться, что шахта была достаточно прямой, и они не разобьются об острые выступы.
Они приземлились на широкое перекрытие. Толстое брюхо паука лопнуло с влажным хлюпаньем. От удара у Бруенора перехватило дыхание, но он не получил серьезных ран. Еще не восстановив зрение, он понял, что снова оказался на уровне пола подземного города. К счастью, это была менее населенная часть подземелья, и он не слышал криков тревоги. Слегка оглушенный, но неустрашимый, упрямый дварф поднялся на ноги и вытер руки от паучьих внутренностей.
" Завтра, наверное, будет большой ливень, " – пробормотал Бруенор, вспоминая старое дварфье суеверие против убийства пауков. Он снова начал подниматься в шахту, превозмогая боль в руках, ребрах и ноге и жжение в предплечье, отравленном укусом паука.
Он старался не думать тех пауках, которые могли скрываться впереди.
Бруенор поднимался в течение многих часов, упрямо переставляя одну руку за другой и подтягиваясь вверх. Коварный яд начал действовать. Накатывались волны тошноты, и руки теряли силу. Но Бруенор был тверже, чем камни горы. Он мог умереть от ран, но не позволил бы себе этого, пока не окажется на вольном воздухе, под звездами или солнцем.
Он не собирался возвращаться в Митриловый Зал.
Вдруг дварф ощутил холодный порыв ветра. Он с надеждой посмотрел в ту сторону, но ничего не увидел. Возможно, на поверхности была ночь. Прислушавшись к свисту ветра, он понял, что был только в нескольких ярдах от цели. Возбуждение придало ему силы. Он понесся к выходу дымохода – и оказался перед железной решеткой, которая перекрывала его.
" Проклинаю тебя молотом Морадина! " – плевался Бруенор. Он оттолкнулся от стены и прыгнул, вцепившись в планки решетки окровавленными пальцами. Решетка прогнулась под его весом, но выдержала.
" Вулфгар мог бы ее сломать, " – сказал Бруенор, почти бредя от истощения. " Пошли мне свою силу, мой большой друг, " – воззвал он в темноту, дергая и выкручивая решетку.
За сотни миль отсюда, на борту «Морского Эльфа», Вулфгар тревожно метался по койке. Его мучили кошмарные сны о потерянном наставнике, Бруеноре. Возможно, дух молодого варвара прибыл тому на помощь, но скорее, неодолимое упорство дварфа оказалось крепче железа. Планка решетки прогнулась и выскользнула из каменной стены. Бруенор повис на ее свободном конце.
Ухватившись одной рукой за опору попрочнее, Бруенор сбросил планку вниз. Он злорадно ухмыльнулся, надеясь, что кто-то из дуергаров в этот момент мог быть на дне дымохода, осматривая мертвого паука.
Дварф наполовину протиснулся через узкое отверстие, но пояс и бедра застряли. Совершенно измученный, он повис на этом сомнительном насесте, хотя под его ногами была глубина более тысячи футов.
Он положил голову на железные прутья и закрыл глаза.