И стоял там Зернал, и видел тот камень,
Что когда-то гора не открыла ему.
В мгновение ока все понял страдалец:
Лишь удара не хватило Зерналу-юнцу.
В тот же день наш старец-Зернал
Силам небесным душу отдал,
Несмог пережить удар он такой,
Бросился в реку, обретая покой.
Вслушайся в струн переливы, мой друг,
Пусть укрепляют истины дух.
В капле терпенья порою ответ.
В мире, поверь, невозможного нет.
- И что он узнал? – с интересом спросил я.
- В стихах я не помню, - улыбнулся мастер, - но суть в том, что Зауриб, его внук, спустя время отправился в копи своего деда, и при первом же ударе киркой провалился в тоннель, приведший его в большое помещение. По - середине этого зала, освещая все вокруг, словно солнце, находился Рассвет – мечта всей жизни его деда, от которой его отделил один удар кирки.
Я глубоко вздохнул:
- История очень занимательная, мастер, но я не очень понимаю, как она относится ко мне.
- У нее множество значений, но одно из них как раз относится к тебе. Представь, что камни в этой истории – это таланты человека, гора – твоя сущность, а Зернал – ты сам. Рудокоп делал правильно, отбрасывая мелочь в сторону, стремясь к Рассвету – своей главной мечте, но он остановился лишь в шаге от нее. Понимаешь? Возможно, глубоко в тебе тоже находится Рассвет, но не камень – а чистейший гений, который осияет весь Арден своим светом. Главное – его найти, не остановиться в шаге, как сделал Зернал, а потом кинуться в реку, узнав, что упустил свою мечту. – Он посмотрел на меня. – И вот тут Академия может тебе помочь. Во всяком случае, тебе помогу я, обещаю.
Он замолчал и снова улегся в стог; я последовал его примеру. Говорить ничего не хотелось. Прямо над нами падала звезда, оставляя за собой длинный хвост яркого серебристого света.
Нужно сказать, в тот вечер слова этого человека поразили меня. Возможно, даже не слова, - отношение. Я чувствовал, что он понимает меня, или, по меньшей мере, хочет понять. Никаких упреков, угроз, наказаний – лишь понимание. С огромным облегчением я осознал, что от этого разговора мне стало куда легче.
Раздался звон – первый ночной колокол. Наступила полночь. Ровно сутки прошли с того момента, как я принялся бежать.
- А почему вы бежали со своей родины? – вдруг спросил я. Это было общеизвестно: Орителин был известным гармоником, - одним из тех, кто искал “суть Бытия” – написавшим множество трудов, но потом внезапно исчез с Эоники, а по прибытии обратно был изгнан из Элании, своей родины.
- Я… не думаю, что сейчас это важно, – тихо ответил он.
- Вас изгнали за правду, так? А эланцы не очень-то ее жалуют.
Он удивленно посмотрел на меня.
- Да. Видишь, ты и сам все знаешь.
Я вскинул бровь.
- Далеко не все, мастер! Я лишь следую главному правилу “Диалога”: подводи собеседника малыми вопросами к большому.
Он засмеялся.
- Быстро схватываешь. Но сейчас уже поздно, а если я начну рассуждать о своем “большом” вопросе, уверен, что мы встретим утро прямо тут. – Он поднялся на ноги. – Но ты рассказал мне свой вопрос, и я обещаю, что расскажу свой, когда придет время. А сейчас полночь – время для музыки.
Орителин зашел в конюшню – там хранились его дорожные сумы, которые не успели разгрузить днем, - и вскоре вышел оттуда с небольшим деревянным футляром. Сев возле меня, он открыл футляр. Там была скрипка, очень старая, насколько я мог судить.
Орителин выпрямился, бережно прикладывая инструмент к плечу, выдержал паузу и закрыл глаза, - так пытаются вспомнить что-то очень важное. Он сделал плавное движение смычком – музыка полилась.
Я сразу понял, что эта мелодия боли. Звуки были прекрасны, но мне казалось, скрипка плакала, издавая их. Клянусь тебе, что ни до, ни после этого я не слышал ничего прекраснее. Одно время я изумленно глядел на мастера, но потом, словно сраженный болью этой мелодии, лег, наслаждаясь ароматом свежего сена.
Я лежал, слушая прекрасную музыку, и смотрел на звездное небо. Я размышлял. Только через время я понял, как сильно устал. Музыка действовала успокаивающе, и вскоре звезды предо мной начали расплываться, а звуки – утихать.
“Все зависит только от тебя и твоих стремлений…” – это была последняя мысль перед тем, как я провалился в глубокий сон.
P.S. За помощь в создании стиха от всего сердца выражаю благодарность потрясающей Любови Волковой.