Иногда в этот день печаль во мне сменялась гневом, и я, сидя в пустом бараке, бил кулаками стены, крича проклятия на своих родителей. Но потом, с распухшими и окровавленными руками, опускался на пол и плакал, прося Бытие и все Достоинства послать моим родителям весть о том, что я их жду, что я нуждаюсь в них.
Возможно, я кажусь тебе странным, но такова моя сущность: чувства всегда брали надо мною верх.
В тот день все было также: ко всем моим друзьям приехали близкие. Даже отец Края – высокопоставленный чиновник Лиги Восьми – и тот нашел время увидеться с сыном. Даже почти нищая мать Сейма приехала к сыну, привезя ему рисунки сестричек, - подарок, который не стоил ничего, но был для Сейма ценнее любого сокровища.
А я был один. В бараке. В Линдгарии. Во всем Ардене.
Я ворочался на лежаке, борясь с приступами гнева на родителей, то с печалью из-за Тайлан, то с мыслями о Крае и о том, кто сдал меня Никару. В таком состоянии меня застал Алай.
Наверное, я слишком задумался, и не услышал его шагов.
- Ректор, - сказал я, вставая.
Алай, как всегда суровый и облаченный в черный халат, скрывающий все тело кроме кистей рук, кивнул, держа в руках какой-то сверток. Ректор был настолько высок, что почти доставал головой до потолка барака.
- Не вставай, - бросил он, садясь на лежак Сейма, и осматривая барак. – Не слишком тут весело, правда?
Я промолчал и опустился на свое место. Некоторое время я рассматривал его лицо: что-то было не так. Конечно, я догадался о цели его прихода – настало время “драгоценного” подарка, - но обычно в такой момент Алай старался делать добродушный вид и улыбаться, стараясь показать, с какой заботой и родительской любовью была послана мне та или иная вещь. В этот раз ректор не улыбался.
Он старался выразить взглядом печаль, сочувствуя моему одиночеству, но я смотрел в его глаза и видел правду: этот человек не знает таких чувств.
- Элорин, в этот раз ничего, прости. – С голосом было также: печальные нотки звучали слишком фальшиво на фоне обычной стали. - Я, как и всегда, отправил твоим родителям приглашение, но ответа не было. – Он помолчал. - И подарка тоже.
Я кивнул и нервно улыбнулся. Внезапно подступили слезы, и я резко повернулся в сторону двери, делая вид, будто услышал что-то из коридора. Я не хотел плакать при Алае.
Я всегда был уверен, что эти подарки не стоили ничего для меня. Сущая пустышка – но тогда я понял, что хоть они и не заменяли родителей, но были напоминанием о них. Теперь я лишился даже этого.
- Но у меня все же есть для тебя кое-что. – Алай положил рядом со мной сверток, с которым пришел. – Это от мастера Орителина. Сам он уехал на несколько дней, но просил передать тебе это. – Он поднялся. – Я надеюсь, ты… хорошо проведешь время.
Алай, пригнувшись, зашагал к выходу.
- Почему они платят за мое обучение?! – Я внезапно понял, что кричу; слезы лились по щекам. – Почему они не приезжают? Почему…
- Элорин, - его ледяной голос сковал меня, заставив замолчать. – Они просто не смогли. Прости.
Он вышел в коридор, оставив меня вновь одного.
Я слушал его удаляющиеся шаги, пока барак вновь не наполнила густая тишина. Прошло время, и вскоре печаль, гнев и слезы утихли – я просто лежал, тупо таращась в потолок, мысли метались в голове, словно рой диких пчел.
В конце концов я пришел в себя. Так бывало всегда: после сильного всплеска эмоций наступало опустошение, но потом жизнь возвращалась. Странно, но мне даже немного стало легче. Я и сейчас не знаю почему.
Я выглянул в окно: дело шло к вечеру. До ужина оставалось еще несколько часов, поэтому я, в поисках занятия, развернул сверток, оставленный Алаем. Это оказалась книга. Открыв первую страницу, меня встретила строка мелкого, малоразборчивого почерка:
“Элорину – труд всей жизни и часть моего “большого” вопроса. Надеюсь, ты извлечешь из него больше, чем те, кому он предназначался изначально. Они, в отличие от тебя, не умеют мечтать.
Твой друг,
Орителин”
Устроившись по - удобнее, я начал читать.
Очнулся я лишь глубокой ночью. Книга не просто заинтересовала меня – на следующие пять дней одиночества она стала моим спасением.
***
- “... идеей космополитизма, которая описана в этой книге ранее.” – возбужденно процитировал я отрывок из книги Орителина, вглядываясь в лица моих друзей, надеясь заметить в их глазах искру заинтересованности. – Ну… как вам?
Все было так, как я и предполагал: мои надежды не оправдались. Сейм сделал важный задумчивый вид, но я понимал, что ему это не интересно. Ритар, вернувшись с родового поместья, стал еще мрачнее, и хотя он смотрел на меня, сам находился где-то далеко отсюда. Марсал все время смотрел на соседний стол, а Йеро удивленно поднял брови и тихо спросил: