За витринами появился старик. Свет аелитных фонарей освещал его сгорбленное тело, казавшуюся слишком большую голову, седые редкие волосы, орлиный нос и высокий лоб. Он хищно улыбался – как улыбается всякий торговец при виде молодого неопытного покупателя, - а на его пальце блистал огромный серебряный перстень. Не очень приятный тип, если честно.
Он поклонился:
- Простите за грубость моих людей, молодой господин. Они из Сотера, а, как вы наверняка знаете, для сотеритов лучшее приветствие – хорошая драка, будь они прокляты Пятью Пороками! – Он издал булькающий звук, который, видимо, был смехом. – Но ценные вещи нуждаются в охране, а всякий знает, что для этого дела никто не годится лучше сотеритов… - во мраке один из верзил громко рыгнул, отчего старик лишь пожал плечами, словно ничего не мог поделать, - да, невежественны и тупы, однако в бою стоят десятка солдат.
Рассеянно кивнув, я разглядывал фонарь. В центре бронзового цилиндра светился, словно напитанный светом солнца, большой мутно-белый камень. Аелит. Я почувствовал благоговейную дрожь внутри – так бывает всегда, когда видишь что-то невероятно древнее и таинственное. Увы, но как бы люди не воспевали свои достижения, они не смогли разобраться в строении даже самого простого из того, что создали первосозданные.
- Я рад, что вам нравятся мои фонари, - учтиво, словно прочитав мои мысли, сказал старик. – Прекрасные древние создания, и невероятно удобны! – Он прокашлялся. – Но, к сожалению, они не продаются. Возможно, молодой господин ищет что-то из моих прекрасных украшений?
Я обратил внимание на содержимое витрин. Под стеклом покоились сотни украшений из золота, серебра и бронзы, украшенные всевозможными драгоценными камнями, искрившимися под ярким светом ламп. Невероятное зрелище!
Я кивнул.
- Мне нужен жемчужный браслет.
Старик улыбнулся:
- Замечательный выбор, просто чудный! – Он медленно зашаркал вдоль витрины, вглядываясь в товар. – А, вот, нашел, проклятая память, слабеет с каждым днем. Посмотрите на эти прекрасные образцы, разве молодая женщина устоит перед таким? – Он, дрожащими руками, вытащил на стекло пять браслетов.
Скажу, что они действительно были хороши. Серебряная нить, большой жемчуг. По центру лежал вообще гигант: каждая бусина была размером с вишню, золотая нить украшена маленькими драгоценными камнями, - рубинами, насколько я мог судить. Однако, красота этих браслетов сделала меня мрачным: конечно, моих денег не хватит на них.
Я тяжело сглотнул, пытаясь не выдать своих чувств.
- Сколько за этот? – я указал на самый маленький из пяти вариантов.
- Семь ардов, молодой господин.
У меня внутри все упало. Один золотой ард равнялся десяти серебряным эонам, и пятистам медякам. Опасения подтвердились: браслет стоил в разы больше, чем я имел.
- Хорошо, шесть, - сказал торговец, видя мое замешательство. – Но только прошу вас, молодой господин, никому не говорите о моей щедрости! Засмеют ведь, а потом еще и выгонят из Гильдии!
Я усиленно размышлял, затем вздохнул, и решил действовать напролом.
- Скажите, как вас зовут?
Старик мигнул.
- Публибий, молодой господин.
Я протянул руку, и он пожал ее за предплечье.
- Элорин. – Я посмотрел на него. – Публибий, у меня есть семь эонов, и мне нужен браслет с жемчугом. Это очень важно.
Старик смотрел на меня, словно пытаясь понять, шучу я или нет. Затем снова забулькал.
- Семь… эонов? – Он говорил так, будто услышал что-то невероятное. – Семь… молодой г… - Он осекся: теперь он знал, что денег у меня нет, а значит “молодой господин” можно пропустить. - Сынок, послушай. Я трачу невероятные суммы на изготовление этих вещей. Но еще больше я трачу на их перевозку: сейчас Гларианский лес кишит подонками, которые называют себя Патриотами, и которые частенько нападают на караваны честных людей. Потом мне нужно заплатить за съем этого сарая и этих фонарей, заплатить верзилам за охрану, а на оставшиеся крохи прокормить свою большую семью. – Он помолчал. - За семь серебряных ты ничего здесь не найдешь, прости.
Он сделал знак рукой, и я тут же услышал, как массивные тела Арсала и Урсула поднялись со своих сидений во мраке.
- Ребята, проводите нашего гостя. – И он, качая головой, поковылял прочь.
Смотря ему в спину, я чувствовал, как от бессилия во мне разгорается пламя гнева и досады. Я сжал кулаки, подавляя его, и глубоко вздохнул. Еще оставалась надежда.
- Постойте, - крикнул я ему в след.
Публибий медленно обернулся, держась за поясницу.