Затем последовал удар.
Моя нога обрушилась на его лицо с противным глухим звуком. Края отбросило на спину, он лежал, раскинув руки в стороны; пальцы слегка подергивались. К струйке крови с головы теперь добавилась еще одна с носа, они соединялись на губах и текли на грудь.
Я отошел назад. Нога немного болела, но это было не важно. Во мне пылало пламя. Все смотрели на меня, перешептывались, но теперь с уважением, и я наслаждался этим. Я был героем.
Внезапно Край пошевелился. Я напрягся. Неужели он поднимется? Но нет: огромный, рыжеволосый айлор только пришел в себя, и, что-то бурча, трогал себя за лицо, размазывая кровь.
- Какой симпатяжка! – крикнул кто-то из толпы.
Все засмеялись. Конечно, я узнал голос Йеро. В этот момент Край разжал свой левый кулак, и из него выпал небольшой кусок бумаги. Удивленный, я осторожно подошел, и взял его.
Прочитав, я не поверил своим глазам. Любовный стих.
- Что там? – Снова задорный голос Йеро. – Читай вслух! Нам тоже интересно!
В этот момент я понял, что держу в руках оружие, которым можно уничтожить Края и его репутацию. Но имел ли я право так поступать?
Этот вопрос мучал мой опьяневший разум всего мгновение. Затем я услышал свой голос:
- …Я люблю тебя сердечно,
И даже в ярком свете дня,
Ты придешь ко мне, конечно,
И будем вместе, ты и я.
Толпа взорвалась неистовым смехом. Наверное, для тебя это странно, но я объясню.
Рифмоплетство неофициально считалось абсолютно женским занятием. Да, многие музыканты не обращали на это внимания и сами писали стихи, но так как Край всегда заявлял о себе как о настоящем воине, образце мужественности и силы, то никто даже представить не мог, что он занимается таким делом. Тем более, что стихи были, мягко сказать, не самые лучшие.
И поэтому все смеялись. Край лежал, вымазав уже полностью лицо в крови, а толпа продолжала смеяться, многие тыкали в него пальцем, словно в странного зверя на ярмарке.
А я стоял перед ним, и наслаждался его унижением.
К моему сожалению, представление прервали. Раздался голос из толпы:
- Алай! Алай идет!
Толпа мгновенно рассеялась по парку, - никто не желал оказаться на Кричалке. Я схватил Тай под руку, вместе мы нашли друзей и поспешно покинули праздник.
“Это тебе за все!” – обернувшись, подумал я, глядя на лежавшего в своей крови Края.
Где-то внутри меня, прорывая слой “винного” героизма, словно маленький огонек, тлело странное чувство тревоги.
***
Вечер заканчивался великолепно.
Мы отправились в восточную часть Академии, на побережье. Позади нас находилась Гавань, слева вдали возвышался, словно пронзающий небо клин, Маяк; справа приятно шумело море. Черная вода была абсолютно спокойна, посылая на побережье лишь маленькие, почти не заметные волны. Я всегда любил море. Его шум прибоя погружал меня в сладкие мечтания о далеких государствах, новых людях, приключениях, - все то, о чем я так мечтал, находясь в клетке.
Но в этот вечер я не думал о мечтах. Это был редкий миг, когда я наслаждался реальностью.
Шлепая босиком по приятному прохладному песку, мы с Тай шли в обнимку, наслаждаясь друг другом: мы были так близки впервые за долгое время, еще перед тем, как она уехала на сборы. Вокруг нас скакал Сейм, возбужденно рассказывая о схватке с Краем, то и дело имитируя мой удар ногой. Йеро клялся всеми Достоинствами, что сочинит балладу про это, - он, в отличие от Края, никогда не скрывал своих увлечений стихами и музыкой. Ритар, глядя на них, грустно улыбался, как будто знал что-то, чего не знали мы.
Марс с Илирой шли немного позади, тоже в обнимку. Марс немного прихрамывал, но в целом выглядел неплохо. Рыжеволосая девушка немного поддерживала его, что-то ласково шептала, куском ткани протирала его ссадины.
Да, конечно, я должен был извиниться и поблагодарить его. Но… не сделал этого. Тогда это казалось неправильным, не вписывающимся в обстановку и настроение вечера. Тем более, если Марс и обижался, то по его довольному виду было ясно одно: рядом с Илирой ему было явно не до этого.
Нам всем было не до этого. Мы шли, наслаждаясь друг другом, морем, звездами. Наслаждаясь самой жизнью, отгоняя все неприятности.
Йеро уловил музыку первым. Мы остановились, прислушиваясь. Действительно, звук лился с одного из ближайших холмов. Скрипка, без сомнения.
Я знал, что это Орителин. Просто знал, как то, что меня зовут Элорин. Я был уверен, что никто в Академии больше не сможет сыграть такую прекрасную, и в тоже время грустную, полную страдания мелодию. Она пронзала сердце, и выходила из тела потоками слез.
Внезапно я вспомнил главное. Почему вообще приходил на этот Вечер. Орителин. Я должен был извиниться перед Орителином.
Я сделал шаг к нему, к его музыке. И остановился. Это было неправильно.
Остальные зашагали дальше. Я остался стоять, пытаясь принять решение.
- Элорин, ты идешь? – крикнула Тай, махая рукой.
Я кивнул, и зашагал к ней, отбрасывая все мысли о гармонике. Я легко принял решение.
Это было не время для извинений. Это было время моей славы.