- Я готов, - рявкнул я, протягивая свой шар.
Управитель взял шар, перевернул его номером вверх, и начал что-то писать на бумаге. В этот момент я увидел номер, который был на шаре.
Номер шесть. Не мой номер.
- Это не мой номер, - выпалил я.
Управитель резко поднял взгляд.
- Не мой номер, не мой! Это номер…
“Сейма”
В этот момент в моем сознании все стало на свои места. Я бросил шар на пол, когда побежал к Ритару. Сейм, пришедший после, увидел его, и… подменил на свой. Он знал, что Вулкан…
Разве мог Сейм, мой брат и лучший друг, такое сделать?
Вся моя сущность протестовала, словно не желая познавать правду, но я все же повернулся и нашел взглядом Вулкана – как я мог его с кем-то только что спутать! - запряженного в колесницу синего цвета. На колеснице, пригнувшись, стоял маленький возница, его золотые волосы горели на солнце. Это был Сейм, вне сомнения.
Предатель, называвшим меня своим братом.
В тот момент, впервые в жизни я познал настоящее предательство, - низкое, эгоистичное, такое… человеческое.
Удар от этой подлости был настолько силен, что я схватился за край арки, широко раскрыв глаза. Управитель подхватил меня под руку.
- Эй, ты чего, - обеспокоенно сказал он. – Может тебе не стоит участвовать?
Я глубоко дышал, на глаза навернулись слезы. Я не хотел верить, но…
“Сейм предал меня”
- Парень, может не стоит участвовать? – повторил управитель обеспокоенным тоном.
Не стоит участвовать…
В тот момент я ощутил, как пламя затопило все внутри, очистив сознание. Звуки затихли, дыхание замедлилось, перед глазами стояло улыбающееся лицо Сейма… и я ненавидел его.
Меня затопила жажда мести. Пламя внутри давало силу, и подталкивало к движению, будто невидимая сила. Я резко выпрямился, оттолкнув управителя, а затем взлетел на колесницу, снял поводья, закрепленные на арке, и со всей силы хлестнул ими по крупу коня.
Удар сердца – и Чемпион понесся вперед.
Арена взревела еще сильнее. Управитель позади что-то кричал. Но я кричал громче всех, жаждая мести, как не жаждал никогда до этого. В начале истории я говорил, что никогда не гнался за спортивными достижениями – но тогда, на Арене, я сделал победу в гонке смыслом своего существования. Я должен был доказать, что даже без Вулкана, даже после предательства ближайшего друга, я могу – и должен! - победить.
“Вот теперь гонка началась… - хищно оскалившись, думал я, несясь по ипподрому. – Ну, берегись, урод!”
***
Дрожа всем телом, Ритар, закрыв глаза, сидел на земле, прислонившись спиной к прохладному камню Маяка. Он по горло закутался в тонкую шаль, которой его укрыла сестра, хотя самой Тайлан рядом не было – она, немного поодаль, вместе с Краем ухаживала за Орителином, который только что каким-то невероятным образом спас Ритара.
Только Ритар не хотел, чтобы его кто-то спасал.
А если по правде, то всего этого спасения вообще не должно было понадобиться. Все это представление – его намерение прыгнуть, слезы Тай, новое письмо от отца, которое он даже не получал – было разыграно для одной цели: заставить Элорина покинуть Арену и прибыть сюда, чтобы спасти своего… друга.
Все эти события были завершающей частью плана, который, как не сомневался Ритар, навсегда заклеймит шрамом Ненависти их души.
И согласно этому проклятому плану, Ритар не должен был прыгать. Только лишь стоять на краю утеса, а когда появится Элорин, сделать вид убежденного его словами, и броситься в объятия друга…
Но Ритар, тогда, стоя на краю скалы и глядя на бушующее внизу море, понял, что это его шанс избавиться от всего. От воспоминаний о смерти матери, о разорении отца и их дома, о его запретной любви, - а более всего от того, во что они не так давно ввязались. Просто шаг вперед – и его навсегда поглотит желанное забвение.
Он знал, что этим подведет отца и Тай. Но… то, что они делали, разъедало его изнутри. Как они ввязались в этот ужас? Почему делали это? Разве нет выхода? Тай говорила, что нет, но…
“Элорин всегда утверждал, что выход есть.”
Ритар помнил его слова. Всякой ночью, когда Элорин заставал его плачущим над очередным письмом от отца, Элорин говорил, что всегда можно что-то изменить. Что Ритар никогда не должен сдаваться. Что жизнь имеет больше возможностей, чем смерть.
И после всего того, что этот линдгариец для него сделал, Ритар должен был стать частью плана, сплошь состоящего из погибели близких ему людей…