Возблагодарив все Достоинства, и освободив руки, я принялся за остальные ремни. Благодаря заботе Марса, клык был невероятно острым, и вскоре последний из моих оков был повержен. Бессловесно ликуя, я откинул покрывало и осторожно поднялся на ноги. Ступни приятно холодил деревянный пол, и чувствовал я себя уже практически здоровым и полным сил.
Первая часть плана прошла безупречно. Жутко улыбаясь, зажав в кулаке амулет, я бесшумно выскользнул из палаты.
В длинном коридоре царила абсолютная, густая тишина; лишь некоторые из масляных ламп горели, погружая пространство в призрачный полумрак. И нигде никого. Все, как я и предполагал.
Здесь, я думаю, нужно объяснить, почему был выбран именно этот вечер для мести. Дело в том, что именно тогда начинался двадцатидневный отсчет до четырехсотого Великого Уединения – траурного дня памяти, и дня, когда окончилась Пепельная Война. Согласно эонийской традиции, все, кто имел родственника, погибшего в Войне, должны были первое десятидневье посвятить крепкому вину, а второе – строгому посту. А так как практически каждый житель Эоники имел павшего близкого на Войне – а в особенности Арделин, который всегда рассказывал истории о своих героических предках, - то я не сомневался, что Арделин, лично дежуривший в этот вечер по Лечебнице, не предаст обычаи, и напьется до беспамятства.
Так что, по моим расчетам нас никто не должен был побеспокоить. Однако, помня свой первый опыт побега, я не мог быть в этом уверен полностью. Нужно было быть осторожным.
Нужно… но я не был осторожным. Почему-то я не хотел красться, словно бесчестный подонок. Это не в моем духе. Гордо вскинув голову, я покрепче сжал клык в кулаке, и двинулся вперед. Как Элиандел, герой Пепельной Войны, жаждущий возмездия.
Пол подо мной был сплошной рекой крови. Конечно, это метафора – на полу всего лишь лежал красный ковер, - но тогда мне хотелось думать, что это знак. Знамение крови. Тропа мести.
Я, одетый в белые просторные одежды, словно призрак в ночи, шел по реке крови, размышляя. Готов ли я был сделать то, что запланировал? Осознавал ли последствия? Правильно ли было пожертвовать все, пожертвовать будущим, ради мести за друзей, которые никогда меня не понимали по-настоящему?
Разум говорил, что нет. Сердце кричало громогласное “ДА”.
А я всегда – до того и после – слушал свое сердце.
И у меня был главный довод. Я должен был остановить Края сейчас, пока он не уехал в свой город и свое имение, и не начал творить то, что задумал. Я должен был остановить его, чтобы больше никто не пострадал, как я. Как Сейм, Марс и Йеро. И чем больше будет у Края власти, тем больше будет жертв. Я не мог допустить этого.
И поэтому я ничуть не сомневался, остановившись у двери с высеченной цифрой “3” по-средине. Палата Края. Откуда я узнал? Это было легко: магистр, укладывающий меня спать и застегивающий ремни, легко ответил на якобы спонтанный вопрос о том, где лежит мой друг. Он ничего не заподозрил, я был в этом уверен.
Мой план почти завершился. Я стоял перед дверью, и внезапно понял, что еще могу уйти, лечь в свою кровать, и ничего этого не будет. Но тут же откинул эту мысль. Да, эта дверь вела мое будущее в Небытие; но она же вела и к успокоению сердца.
Ощущая дрожь, я глубоко вздохнул и сжал в кулаке клык, а потом тихонько приоткрыл дверь и скользнул во внутрь.
В палате Края было просторнее, чем в моей; лунный свет струился из единственного окна, озаряя помещение приятным серебристым светом. Окинув комнату взглядом, я решил, то мебели здесь тоже гораздо больше – все-таки, здесь лежал сын знатного господина, а не безвестный пес вроде меня.
Хотя, какая разница, где умирать? Смерть страшна даже в королевских покоях.
Сам Край лежал в кровати, также скованный ремнями. Издали я не видел его ран, но, подойдя ближе, заметил бинты с проступающей кровью на левом плече и животе. Рыжеволосый гигант мирно сопел – скорее всего, наркотики уносили его далеко по реке забвения, как и меня в первые дни. Я наклонился ближе, разглядывая своего врага.
В тот момент я мог покончить с Краем во сне, не поднимая шума. Одно движение по горлу – и все. Но в тот момент я понял, что Край этого не заслуживает. Мгновенная смерть во сне – слишком благодатно для такого монстра. Он должен был заглянуть в мои глаза. И увидеть в них свою смерть.