Я не хотел показывать страх перед Орителином, но не получилось: мои руки задрожали, на глаза навернулись слезы. Чуть ниже живота образовалась пустота размером с Эонику. Я закрыл глаза и уронил голову на руки, которыми сжимал прутья решетки.
“Меня казнят… я умру. Как же страшно умирать!”
Темные мысли заполнили мое сознание, и мне казалось, что прошла вечность, прежде чем я услышал робкий и прерывистый голос Орителина, - так говорит глубоко раскаивающийся человек:
- Элорин… прости меня… - прошептал гармоник.
- За что? – удивленно спросил я, поднимая глаза. По щеке гармоника бежала слеза.
- Это я заставил тебя поверить Краю… помириться с ним… я влез в твою жизнь, но он сказал мне, и я не мог… - быстрым движением он смахнул слезу. – Однажды я уже испортил жизнь одному прекрасному человеку… и вот теперь, спустя столько лет, снова…
В тот момент я увидел другого Орителина: чуткого, жертвенного и исполненного ненависти к самому себе. Я не знал, что этот человек натворил в своей жизни когда-то, но точно видел, что за это он ненавидит себя по сей день.
Я смотрел на него, сгорбившегося и плачущего у моей решетки, и пытался понять, что думаю по этому поводу. Однажды, поддавшись гневу, я уже оскорбил его за то, что он слишком лезет в мою жизнь.
И внезапно я понял, что в этот раз пламя гнева также зарождается во мне.
- Не смейте так говорить! – едва не закричал я. – Простить вас? За что? За то, что вы стали единственным, кто понимает меня? Или за то, что пытались сделать меня лучше, чем я есть. Или за то, что вы появились в моей жизни как раз тогда, когда она состояла из сплошного навоза? – мое сердце стучало в ушах, и я сам дивился тому, с каким пылом произнес эти слова. – Вы – свет, Орителин. Свет, который я не заслуживаю…
Сказав это, я вновь обессилел – пламя, дававшее силу, утихло. Орителин выглядел удивленным, и… благодарным. В его серых глазах появилась решимость.
- Это все я, - продолжил я, уже намного тише, - не знаю, что тогда со мной творилось. Все эти смерти… и осознание, что их подстроил Край… это вывело меня из себя. Я должен был что-то сделать… и, знаете что? – Я поднялся на ноги, как и Орителин. – Я не жалею о том, что совершил. Наверное, в меня вселился Хаос?
Произнесенное имя одного из павших богов Ардена повисло в воздухе. Скажу честно, тогда я произнес его впервые в присутствие другого человека. После окончания Пепельной Войны упоминать имена богов было под строгим запретом.
Но Орителин лишь слабо улыбнулся, хотя его глаза все еще блестели от недавних слез.
- В каждом из нас есть и хаос и порядок, мой друг. Просто в тебе – больше, чем у кого-либо. И этим ты отличаешься от остальных.
- Это плохо?
- Не знаю, - пожал он плечами. – Однако, суть этого мира – борьба между двумя противодействующими постоянными, и из этой борьбы вытекает сама жизнь. Если бы борьба противоположностей не толкала эту вселенную к переменам, то какой смыл статичной вселенной?
Внезапно я понял, что улыбаюсь.
- Это прощальная мудрость? Может, объясните?
- Обязательно объясню, когда мы встретимся в следующий раз, Элорин, - проговорил гармоник, протягивая свою тощую руку сквозь прутья. – Не сомневайся, что он настанет.
Я пожал руку, хотя не был так уверен в его словах.
- Я попытаюсь помочь тебе, - продолжил он. – У меня есть влиятельные знакомые в Тирах, возможно, они помогут. Я сделаю все. И, я слышал, что из столицы приходят тревожные новости… очень может быть, что всем окажется не до тебя.
- Вы поедите со мной? – с надеждой спросил я.
- Нет, Алай оставил меня управляющим Академии. С тобой поедет он и Эсса.
Я кивнул.
- Спасибо за все, мастер.
Орителин улыбнулся.
- Тебе спасибо, мой друг. – Он внезапно дернулся, словно что-то вспомнил. Затем полез в карман мантии, и вытащил оттуда скомканный лист бумаги. – Вот, чуть не забыл. Алай попросил собрать твои вещи, и я вот нашел… в общем, думаю, это стоящая вещь.
Он передал мне лист. В тусклом свете огня факела я увидел свое лицо, только немного старше, с короной на голове, на огромном боевом коне, рука с мечом поднята вверх.
- Рисунок Сейма, - проговорил я, и вспомнил ту ночь побега, когда Сейм подарил мне этот рисунок на память. Перевернув листок, я увидел улыбающиеся лица всей большой семьи Сейма, среди которых был и я…
Мое сердце сжалось.
- Я хотел, чтобы этот рисунок напоминал тебе, что Сейм верил в тебя, Элорин, - произнес гармоник. – Мы все верим в тебя. Не унывай – никогда не знаешь, что принесет рассвет. – Он улыбнулся и махнул рукой. – До встречи, мой друг. Уверен, она будет очень скоро.
А затем Орителин ушел, даже не подозревая о том, какой будет наша следующая встреча.
***
Из беспокойного сна меня вырвали толчки – кто-то бесцеремонно тряс меня за плечо. Слипшимися после сна глазами, я с трудом опознал Эссу, облаченную в длинный дорожный плащ. Странно – мастер никогда не носила плащей.
- Быстро вставать, - проговорила она, бросая мне такой же плащ. – Нас уже ждать. Времени нет.
Когда я начал размышлять над ее словами, Эсса просто вздернула меня на ноги, быстро надела на меня плащ с капюшоном, а затем за руку вывела из Ям.
Стояла глубокая ночь, Академия спала. Быстрым шагом мы дошли до главной дороги, где на развилке нас ждала небольшая повозка с крытым верхом. На вопрос, где ректор, Эсса ответила, что он догонит нас по дороге, а потом строго приказала молчать и лезть в повозку. Я подчинился – делать было нечего; Эсса устроилась возле меня, словно боясь, что я убегу по дороге.
Удар сердца – и лошади тронулись с места. Той ночью была полная луна, и я с грустью наблюдал, как Академия, моя ледяная клетка, место, где я жил всю жизнь, оставалась позади, а я двигался вперед, и не мог остановиться.
В тот момент я осознал, как много раз я мечтал покинуть это место. И вот теперь моя мечта свершилась: я покидал Академию, но следовал не на встречу мечтам и великим свершениям, а на встречу неминуемой казни.