– Что ж, – Суз Гартвиг если и расстроился, то виду не подал, – дело молодое, не вижу причин мешать вам наслаждаться пребыванием в незнакомых землях. Ральф, надеюсь, ты будешь хорошим гидом и спутником Александру!
– Обещаю! – коротко заверил Зимородок.
– Двинули! – Алекс сцапал Ральфа за рукав рубахи и потянул к выходу.
– Там внизу ждут два моих офицера, – донеслось из-за спин. – Вы не против, любезный Гартвиг, если за обедом мы заодно обсудим вопросы снабжения…
Дальнейшее Ральф и Алекс не расслышали: кто-то невидимый в полутьме затворил за ними дверь.
– Ну вот, – довольно сказал Алекс уже на улице, жмурясь на керкинитское солнце, – самое тоскливое позади. Терпеть не могу званые обеды и деловые разговоры! Скукотища. В книжную лавку заскочим или не по пути?
Он часто перескакивал с темы на тему вот так, почти мгновенно, меняя лишь интонацию.
– Можно и заскочить, – пожал плечами Ральф. – Не думаю, что обед у Гартвига закончится быстро.
– Дядя твердо намерен отплыть уже сегодня вечером. Или моряку полагается говорить «отойти»? Я вообще-то не моряк…
– Это заметно, – улыбнулся Ральф. – Но наверняка вы знаете и умеете что-нибудь такое, чего не знают и не умеют остальные, не так ли?
Алекс запрокинул голову и коротко рассмеялся.
– Подозреваю, что так. Надеюсь по крайней мере… Кстати, вы заметили, что дядя, едва успев хорошенько разглядеть саутхэмптонский диплом, сразу же машинально принялся обращаться к вам на «вы»? Заба…
– Эй, голодранцы, с дороги! – неожиданно рявкнул кто-то из-за спин.
Алекс обернулся так резко, что Ральфа обдало коротким порывом горячего полуденного воздуха.
Четверка рабов влекла изящный, весь в шелках, паланкин. Чуть впереди не шел даже, а шествовал апитор в тончайшей бирюзовой мантии и красном тюрбане, украшенном пером цапли. В общем, расфуфыренный дальше некуда.
Зимородок непроизвольно напрягся. Назвать аристократа из метрополии голодранцем – это апитор не подумавши сделал. Слепой он, что ли, – взглянул бы хоть на отделанную кружевами рубашку Александра.
Истинная причина ошибки апитора крылась в другом: тюрбан просто то и дело сползал на глаза и в момент возгласа апитор как раз поправлял его прямо на ходу. Жара, проклятая жара! Но ни Ральф, ни Александр, естественно, этого знать не могли.
В следующую секунду грянул выстрел из пулевика и тюрбан апитора вмиг оказался в ближайшей подворотне, прямо в пыли. Шагах эдак в двенадцати—пятнадцати. Апитор запнулся и встал; рабы с паланкином тоже. Откуда-то из хвоста процессии проворно вынырнули два полуголых горца с кинжалами в руках и пистолетами за поясами, однако с противоположной стороны улицы немедленно показались четыре мушкетера в форме солдат метрополии и невысокий коренастый человечек в мундире лейтенанта да при шпаге.
Горцы тут же остановились в нерешительности. Несколько секунд все оставались неподвижными – исполненный холодной ярости Александр (ноздри его трепетали, губы были крепко сжаты), побелевший от испуга апитор, растерянные рабы. И тут Ральф понял, что нужно сглаживать ситуацию.
– Милейший! – укоризненно обратился Ральф к апитору. – Вы, часом, не перегрелись на солнце? Кого это вы назвали голодранцем? – и Зимородок всем корпусом развернулся к Александру, словно бы призывая приглядеться к нему повнимательнее.
Апитор побледнел еще сильнее. Вряд ли он распознал в Ральфе штарха, но моряка не распознать было трудно. И вдруг – такие речи от моряка! Легко было представить, что творилось в мыслях апитора.
В следующее мгновение шелка, закрывающие окошко паланкина, отодвинула чья-то маленькая рука и в окошке показалось лицо.
Женское. Точнее – девичье, ибо обладательница его была молода. И прекрасна.
Ральф не знал ее. Штархи не вхожи в высший свет, но местных красавиц даже простолюдины часто знают в лицо.
Александр, приготовившийся было отпустить в адрес апитора что-либо гневное или ядовитое, так ничего и не произнес. Он неотрывно глядел на незнакомку, а незнакомка неотрывно глядела на него.
Неизвестно сколько это продолжалось: с точки зрения Ральфа – несколько секунд, с точки зрения Александра – целую вечность.
Молчание прервала незнакомка.
– Фиоре! – возмущенно обратилась она к апитору. – Немедленно извинись перед этим господином!
Разумеется, она имела в виду только Александра – извиняться перед Ральфом незнакомка нужным не сочла.
– Кажется, нас тут двое, сударыня, – процедил Александр глухо. – И голодранцами назвали обоих.