За рабочим столом восседал Джакоб; его помощники рылись в извлеченных из шкафа книгах, периодически выкладывая на стол перед Джакобом одиночные листы бумаги.
Люциус Микела сидел в уголке дивана с бокалом чего-то крепкого в руках; перед диваном помещался небольшой низкий столик, на котором стояли пыльная бутылка явно родом из местного бара, ведерко со льдом и щипцами и ваза, полная фруктов. Противоположный уголок дивана облюбовал Иткаль; диван был так огромен, что между советником и министром легко уместилось бы еще пять-шесть человек. Однако там умещался лишь один: капитан Фример, как всегда громогласный и жизнерадостный. Впрочем, при виде племянника он притих и по примеру Микелы взялся за бокал.
Напротив, на краешке изящного стула с гнутыми ножками и точеной спинкой не очень ловко сидел пожилой болезненно-желтолицый мужчина. Одет он был по местной моде: достаточно легко, чтобы не слишком потеть по летней жаре, но при этом очевидно богато – за простолюдина не примешь. При виде Георга мужчина поспешно вскочил.
Еще в кабинете, разумеется, присутствовали вооруженные гвардейцы, но они на глаза не лезли – помалкивали у стен, но вместе с тем не расслаблялись и в любой момент были готовы пресечь неугодные действия пленника.
– Ваше Высочество, я рад приветствовать…
– А вот я не слишком рад, – жестко сказал Георг, не позволив коменданту договорить. – Прием, оказанный мне Джалитой… а в особенности ее наместником, оказался весьма своеобразным, клянусь честью!
Комендант втянул голову плечи, а потом, совершенно неожиданно для всех, сказал:
– Ваше Высочество! Я догадываюсь, что гнев ваш вызван поступками Назима Сократеса. Но, уж поверьте мне, старому грибу, наместник давно уже всей Джалите встал поперек горла! Да что там Джалите – всей Тавриде!
Говорил он тихо и с той безнадежностью в голосе, с какой изъясняются приговоренные к смерти, точно знающие, что на помилование рассчитывать не приходится.
– Если Назим Сократес разгневал вас, Ваше Высочество, призовите к ответу его и его подручных, но не мстите Джалите, я вас умоляю: уж город-то точно ни в чем не виноват.
Этот голос враз изменил настроение принца Георга. Принц вошел, готовый карать, наказывать и метать громы с молниями, а сейчас вдруг увидел перед собой старого больного человека, которому поэтому не особо и страшны его громы с молниями, но который зачем-то продолжает служить городу Джалита и который делает это верой и правдой, без лукавства, притворства и показухи.
Откуда взялось это ощущение, Георг объяснить не мог. Однако он чувствовал нутром: так оно и есть. Поэтому он проглотил гневную речь, готовую уже сорваться с языка, и просто сказал:
– Садитесь! Как вас зовут?
– Эдмон Флакки, к вашим услугам, – ответил комендант и снова присел на краешек стула.
Принц тоже сел – на диван, между Иткалем и Фримером.
– Скажите, Эдмон, – задал вопрос принц, – вам известно, где сейчас находится Сократес?
– Где-то в водах, – не задумываясь, ответил комендант. – Он собрал всю свою эскадру и ушел куда-то аж за Тарханкут.
– Эскадру? – удивился Георг. – А что, большая у него эскадра?
– Пятнадцать судов, Ваше Высочество. Девять кварисс, две сантоны, шелия и две муары. Правда, шелия ушла только незадолго до вашего прихода, остальные же корабли покинули Джалиту раньше.
«Дьявол! – подумал Георг с тревогой. – Не ожидал, что флот Сократеса столь многочисленен!»
Он невольно переглянулся с советником.
– Не поспешить ли нам в Керкинитиду? – пробормотал принц. – Как бы с Александром и «Королевой Свенирой» не случилось чего худого…
– Почему в Керкинитиду? – переспросил капитан Фример с простодушным недоумением.
Георг повернул голову направо, вопросительно глядя на дядю.
– Что значит – почему в Керкинитиду? – спросил он, холодея от внезапно сформировавшейся догадки.
– «Королева Свенира» из Керкинитиды ушла, так что нам нечего там делать.
– Ушла? – окончательно уверившись в самом худшем, выдохнул принц.
– Ну да, ушла! Из Керкинитиды мы вышли одновременно, «Королева Свенира» на запад, а мы – на юг, к вам на выручку!
– На запад? А потом за Тарханкут?
– Ну да… – растерянно проговорил Фример, уже сообразив, что случилось неладное. – А вы разве не знали, Георг?
«И крипт, о котором рассказывал дядя, остался у Александра!» – подумал Георг почти с отчаянием.
– Почему? Ну почему мне никто об этом не доложил???
Желание карать и метать громы с молниями снова захлестнуло Георга, правда, объект теперь сменился. Но, разумеется, Георг Берроуз Моро моментально взял себя в руки. У тех, кто мечет громы и молнии, весь пыл уходит в бесполезное сотрясание воздуха. Тот же, кто умеет думать, – думает и действует.
– Микела, дядя! – распорядился Георг властно. – Нам необходимо выйти в море, чем скорее, тем лучше! Бросаем все, я повторяю – ВСЕ! Действуйте!
В следующую секунду принц переключил внимание на Эдмона Флакки.
– Послушайте, любезный, – обратился к нему Георг, словно и не он совсем недавно приказал коменданта арестовать, – мне нужны люди, которые знают все таврийские мели. Как минимум двое, а лучше семеро. Прямо сейчас.
– Штархи? – переспросил комендант задумчиво. – Не знаю, есть ли в городе сразу семеро. Но парочка точно должна быть. Кто у вас тут самый быстроногий?
Георг щелкнул пальцами; лейтенант гвардии тотчас предстал.
– Ступай в таверну «Ореанда», это недалеко, на набережной, – несуетливо посоветовал Флакки. – Спроси Туса Леао и Герхарда по кличке Кипарис. А после бери их плотно за шиворот и волочи сначала в кассаториум, а потом сюда, даже если для этого придется надавать им по загривкам. Но ни в коем случае не разговаривай с ними, особенно если эти ребята пьяны! И кассатов не бойтесь, не тронут они вас. Понятно?
– Тус Леао и Герхард Кипарис, – повторил лейтенант с готовностью.
– Бегом! – скомандовал Георг. – Опрометью!
Лейтенант исчез, предварительно что-то коротко обронив одному из гвардейцев.
Помощники Джакоба невозмутимо водворяли только что вынутые книги назад в шкаф.
– Дядя! Отошлите охрану! И пусть снимают посты, со всего порта! Всем на борт!
Фример кивнул и целеустремленно загрохотал к выходу. Микела покинул кабинет еще раньше, после первых же слов принца об отходе.
И только Эдмон Флакки все так же по-сиротски сидел на краешке стула.
– Знаете, Эдмон, – сообщил ему Георг с нескрываемой горечью, – по-моему, Джалите не повезло с наместником. Зато весьма повезло с начальником порта, с майстро. Простите меня за сегодняшнее вторжение. Я возвращаю вам ваши пенаты, хозяйничайте как раньше.
– Ваше Высочество, – Флакки поднялся на ноги, – не сочтите мои слова за лесть или за дерзость, но если принц просит прощения у старика откуда-то с края света, не все еще прогнило в Альбионе. Джалита будет рада видеть вас снова… тем более что наместник тут явно сменится.
– Что ж… Возможно, я сюда еще вернусь. Но на всякий случай прощайте.
– Удачи вам, Ваше Высочество!
Принц порывисто встал.
– Пойдемте, Иткаль.
И зашагал к выходу.
Уже на улице, на полпути к пирсу, он грустно спросил – то ли у Иткаля, то ли так, вообще:
– И все-таки почему мне никто не сообщил о намерениях Александра?
– Полагаю, все были уверены в том, что вы это знаете. Промах капитана Фримера, не иначе, – отозвался Иткаль. – Но лучше, Ваше Высочество, обсудим это на борту «Святого Аврелия».
Ральф Зимородок, воды,
временный островок рядом с Тендрой, лето года 864-го
Неизвестно, долго бы еще препирались предводитель скелетов с корабля-призрака и принц Александр. Ральфа так и подмывало шепнуть принцу, что время уходит и груз с «Капудании» нужно спешно перетаскивать на «Королеву Свениру», иначе поднятый участок дна начнет сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее погружаться – пока снова не упокоится под водами Ягорлыцкого залива.