— Про дедушку она моего спрашивала, и адрес ей его зачем-то нужен был.
— Ну дальше, Лазутина, дальше.
— А это всё.
— Как всё?! И за какой-то адрес ты забрала у неё сотик?!
— Да не забирала я у неё ничего, что я бомж какой что бы побираться? Сама она мне его сунула, и попросила что бы я об этом разговоре никому. Срочно Светке мой дед зачем-то нужен был, торопилась она очень и кажется сильно что-то её тогда испугало.
— Так это и правда всё, Лазутина? Не обманываешь нас? А ну-ка, смотри мне в глаза.
— Вот всю жизнь только о том и мечтала что бы в фары твои пялиться. Чего я там не видела, а Горохов?… В общем разговор окончен, мальчики. И не подходите ко мне больше, а то ведь ещё подумают что я с вами знакома. А оно мне это надо?
— Да и мы того же опасаемся. Только один вопрос напоследок: где живёт твой дед?
Вика назвала адрес деда.
Горохов развернулся и как бы невзначай поинтересовался:-Сотик то исправно работает?
Лазутина не сказала ни слова, вместо этого она надула жвачку, снова громко щёлкнула ей. Потом показав ребятам язык прошествовала в свой класс.
— Обезьяна с острова Мадагаскар. — бросил ей в след Витька и скорчил гримасу.
Сейчас был тот редкий и едва ли не единственный случай, когда Серёга полностью разделял мнение своего врага, и им овладело непреодолимое желание последовать его примеру. Поэтому Лазутина обернувшись увидела две скорченные рожи.
— Два идиота. — Процедила она сквозь зубы. — Нашли ведь друг друга.
— Получается что интересующая нас информация у деда этой Скалапендры. — Сказал Витька. — Прям не вериться что она его внучка. Я Виталия Алексеевича всегда уважал, хороший он человек, и надо же как ему с родственниками не повезло. М-да, жаль его конечно.
— Итак, делать нам больше в школе нечего, и значит пора приступать к хирургической операции по отсечению вашего хвоста, доктор Ватсон. — Заявил он. — Ты готов Коржиков? Если да, то разыщи любого своего дружка, хоть этого дистрофика Лёху и махнись с ним курткой и шапкой. Его одежонка тебе в самый раз будет… Надо, Коржиков, надо… Потом мы предпримем манёвр по отвлечению внимания противника и покинем здание нашей родной школы. За мной тебя и не видно будет.
Серёга сделал как и просил Тугодум: быстро отыскал Лёху, коротко разъяснил ситуацию, и получил одежду приятеля безо всяких трудностей.
Витька схватил за воротник первого попавшего под руку младшеклашку который пробегал мимо.
— Вот тебе малёк сотня на мороженное. — Покрутил он сотенной купюрой перед носом ошалевшего мальчугана. — Но получишь её после того как подойдёшь на улице к машине на которую я тебе укажу и передашь тем кто в ней сидит вот эту записку.
Витька протянул пацану сложенный в четверо тетрардный лист бумаги.
— Нашёл дурака. — Скривился младшеклашка. — А когда я всё сделаю ты скажешь что ни о чём меня не просил, да? Деньги вперёд.
— Нет ты только посмотри на него, Коржиков! — Тугодум всплеснул руками. — Никакого уважения к старшим.
Он нагнулся к мальчишке.
— Так может тебе ещё и сумму удвоить?
— Само собой. — С усмешкой ответил младшеклашка. — За сотню я только дойду до машины и обратно.
Витька положил в его руку сто рублей, буркнув:
— Остальное получишь за школой, мы тоже не сегодня на свет появились. — И добавил вслед удаляющемуся малышу трагическим голосом: — Что за поколение идёт нам на смену, никаких идеалов, сплошной расчёт.
Через несколько минут к чёрной иномарке, пугливо посматривая на её чёрные, непроницаемые для взгляда окна подошёл этот самый представитель нового поколения. Он помялся возле неё немного и вдруг стекло на передней дверце машины опустилось и из-за него высунулась тётка в чёрных очках.
— Тебе кого, прыщ выдавленный? — Не очень приветливо спросила она.
Малец молча сунул в её руку записку и пустился от машины наутёк. Удивлённая женщина развернула записку. Там были написаны слова старой песни «не надо печалиться, вся жизнь впереди».
— Ах ты гадёныш, издеваешься! — Прорычала тётка. — Ну я до тебя доберусь!
Спустя какое-то время к школе подкатила «Тойота-Карина». Из неё вылез щупловатый мужчина в кожаном пальто и кожаной меховой кепке из под краёв которой проглядывала большая, блестящая лысина. Это был директор школы, Михаил Исаевич Цисс. Едва он скрылся за дверями школы, как из чёрной иномарки, с того самого места где сидела злая тётка в чёрных очках, возникла его точная копия. Копию от оригинала отличал только красный вязаный шарф несколько раз обмотанный вокруг её шеи. Двойник Михаила Исаевича осмотрелся по сторонам, поправил шарф и тоже шагнул к школе.