Он подождал, пока слуга выйдет из комнаты, потом сказал:
- Я положил пакетик с порошком, которым вы намазаны, в мешок с вашими вещами.
- Когда мне нужно будет снова им воспользоваться? - спросил Андре.
- Недели через две-три, не раньше, - ответил мулат, - я наложил его достаточно густым слоем. Вы получились даже темнее меня, темнее многих других мулатов; но есть кое-что другое, что вам прядется подновлять каждые несколько дней, - это лунки ваших ногтей.
Андре взглянул на свои руки.
Он сразу вспомнил, как старательно Жак смазывал ему ногти у основания.
- Вы можете встретить очень много светлых мулатов, - объяснил Жак, - и внешне они ничем не отличаются от белых мужчин и женщин, за исключением одной детали - лунки их ногтей имеют более темный оттенок.
- Именно это позволяет распознать, - вмешался Керк, - "мазаны они дегтем или нет".
Это выражение довольно часто использовалось в Англии, и когда Андре кивнул головой, показывая, что понял его, Жак продолжал:
- Ногти ваши, естественно, будут расти, и помните - светлые полукружия у их основания вместо коричневых, свойственных мулатам, немедленно выдадут вас.
- Я буду помнить об этом, - сказал Андре. - Еще раз большое спасибо за все.
Крепко сжав руку Керка, он спросил:
- Если я буду в Америке, могу ли я первым делом посетить Бостон?
- Ты же знаешь, мы всегда тебе рады, - ответил его друг, - все мои домашние ждут тебя с нетерпением. Ты совершенно очаровал их!
Андре повернулся к Жаку:
- Керк сказал мне, что это вы сообщили ему о гибели моего дяди и трех его сыновей, после того как произошло это зверское убийство. У вас есть какие-нибудь сведения о том, где они могут быть похоронены?
- Я получил сведения о том, что всю семью убили, - ответил Жак, - вашего дядю, его жену и троих сыновей, а также маленькую девочку, которую они удочерили, дав ей фамилию де Вийяре, и нескольких друзей, скрывавшихся в их доме. Вот все, что я узнал, когда Керк попросил меня навести справки. - Он умолк на мгновение, потом тихо добавил:
- Не в обычаях Дессалина хоронить свои жертвы. Обычно их бросают там же, на месте убийства, оставляя гнить на той земле, которая им когда-то принадлежала; иногда трупы бросают в болота и топи, если они оказываются рядом. - Жак поколебался, прежде чем продолжить:
- Думаю, что мужчин пытали, это сейчас обычный, всем известный способ убийства на Гаити, так что подробностей я не узнавал.
Губы Андре крепко сжались, он весь напрягся. Потом он еще раз попрощался с Керком и вместе с Жаком спустился по лестнице.
С задней стороны дома, в небольшом дворике, где они были защищены от всех взглядов и никто, проходящий мимо, не мог бы заметить их отъезда, стояли две оседланные лошади.
Их держал под уздцы огромный негр, которого Жак представил как Тома.
Его черное лицо было явно негроидного типа и в то же время поражало какой-то дикой красотой.
Волосы, точно мелко вьющийся густой черный мох, окутывали голову; под низко нависшим лбом сияли умные темные глаза.
Когда он улыбался, все лицо его словно освещалось изнутри; Андре с первого взгляда понравился этот большой негр, он сразу понял, что ему можно безоговорочно доверять; в этом человеке чувствовалось что-то очень чистое, честное и искреннее, - ошибиться было невозможно.
Андре протянул негру руку.
- Рад познакомиться с вами, Тома, - сказал он, - мне очень приятно, что вы будете сопровождать меня в моем путешествии.
Какую-то секунду негр колебался. Андре понял, что тот смущен: ни один белый человек никогда еще не пожимал руки негру, а Тома, очевидно, было известно, кем является Андре на самом деле.
Потом он протянул свою большую черную руку - такую огромную, что рука Андре совсем утонула в ней; Андре почувствовал, как сильно негр сжал его пальцы.
- Тома будет охранять вас в пути, он готов пожертвовать для вас собственной жизнью, - сказал Жак. - Верьте ему, не скрывайте от него ничего.
Андре заметил, что к седлу каждой лошади сзади приторочено по большому тюку, и догадался, что там его одежда.
Он еще раз пожал руку Жаку, попытался выразить свою безмерную благодарность мулату, а затем они с Тома сели на своих лошадей и выехали со двора.
Тома ехал впереди, Андре за ним; дорога почти сразу пошла на подъем - за Порт-о-Пренсом начинались холмы.
Тома выбирал дорогу в стороне от людных, запруженных народом улиц, старался держаться подальше от центра города; они ехали узкими и пыльными улочками и переулками, которые вскоре превратились просто в колеи, проложенные повозками и телегами.
В доме у Жака была карта, и Андре знал, что, для того чтобы добраться до плантации дяди, они должны сначала проехать вдоль канала Святого Марка, затем подняться на Черные Горы и спуститься в долину, где обосновался Филипп де Вийяре, приехав на Гаити.
Посмотрев на карту, Андре понял, что Жак был прав, когда говорил, что от дядиной плантации до Порт-о-Пренса и до Ле-Капа примерно одинаковое расстояние.
Его немного утешало также, что Ле-Кап находится под командованием Анри Кристофа, хотя Андре все же предпочел бы с ним не встречаться. Тот построил в Ле-Капе великолепный дом, который сам же и поджег, едва завидев на горизонте французскую эскадру.
Кристоф тоже поубивал немало белых, но все, что Андре о нем слышал, говорило ему, что этот человек не такой жестокий, беспощадный тиран, как новоявленный император.
К тому же Анри Кристоф хоть и считал, что Гаити необходимо сбросить французское господство, утверждал в то же время, что разумно было бы сохранять и поддерживать дружеские отношения с другими белыми нациями, такими, как американцы и англичане, которые могут оказать им помощь.
Но в данный момент Кристоф, как и Дессалин, был занят борьбой с испанцами и попытками вытеснить их с острова, так что Андре, отправляясь в путь, молился только об одном - чтобы его поиски не затянулись слишком долго.
Когда они уже отъехали на достаточное расстояние от города и двигались вдоль берега по дороге, по сторонам которой расстилался пейзаж удивительной красоты, Андре наконец заговорил с негром:
- Мосье Жак рассказал вам. Тома, о цели моих поисков?
- Да, мосье; трудно.
- А он сказал вам, что у меня в руках, как мне кажется, ключ к разгадке того, где следует искать спрятанные деньги?
- Сказал, мосье.
Вытащив из кармана письмо дяди, Андре вслух прочитал Тома фразу с важной информацией.
- Я уверен, это означает, что деньги спрятаны в церкви или зарыты где-то в ее окрестностях.
Тома ничего не ответил; некоторое время они ехали в полном молчании, потом негр сказал:
- Мы найдем церковь.
- Там непременно должна быть хоть одна, - горячо воскликнул Андре.
Первую ночь они провели в маленьком кайе, то есть в жалкой лачуге в обычной гаитянской деревне.
Это было просто скопление деревянных и земляных хижин, покрытых тростниковыми крышами; некоторые были под крышами из пальмовых листьев; клочок земли, на котором каждая из них стояла, был огорожен колючими кактусами.
- Хорошие люди, - заметил Тома. - Не задают вопросов.
Тома спешился и подошел к ближайшему кайе поговорить со стариком, сидевшим на улице, покуривая глиняную трубку; Андре показалось, что они разговаривали ужасно долго.
Наконец негр вернулся, широко улыбаясь.
- Хорошее укрытие, - сообщил он, - новое кайе, пустое.
Оно стояло немного в стороне от остальных хижин, и его, видно, соорудили недавно; Тома указал Андре на свежие пальмовые листья, покрывавшие крышу, и еще не просохшие земляные стены.
Внутри было чисто, и когда Тома расстелил на полу циновку, которая должна была служить Андре постелью, тот подумал, что им повезло и это не самое худшее место для ночлега.