30
На подземном озере
Узкий туннель, над которым был знак богомилов и в который они проникли, вдруг изменил свой облик. Чёрно-серые гранитные скалы теперь приобрели яркие цвета — лимонно-жёлтый, оранжевый, коричневый.
Профессор Мартинов вдруг приподнялся в лодке.
— Стоп! — крикнул он. — Подгребите к стене. Лодка подошла к стене. Профессор сменил очки.
— Посветите-ка сюда!
Ему посветили. Он сдвинул шляпу на затылок и свистнул по-мальчишески.
— Так, так! Да-с! Ясно! Движение просачивающихся сверху вод и восходящих. Метосоматизм. Древние тектонические расселины. Ясно, ясно!
Он обернулся, увидел уставившиеся на него глаза и улыбнулся.
— От такой породы можно всего ожидать. Это известняки.
— Но тут, тут! — воскликнул Павлик, указывая на стенку. — Разве это не… — он запнулся, боясь ошибиться, определив прежде профессора состав породы.
— Разве это не… — передразнил его профессор. — Ну, чего же ты испугался? Договаривай, скажи, что это такое!
— Галенит! — уверенно сказал Павлик.
— Правильно. Галенит. Видели? Рудная жила галенита, которую мы тщетно искали, оказывается здесь, глубоко под водами озера. Вот мы её и открыли. Для меня нет сомнений. Это та же самая жила.
Профессор как будто собирался с кем-то спорить. Появление галенитовой жилы возвратило его к его исследованиям и к прерванным наблюдениям. — Это — разыскиваемое нами галенитовое метасоматическое месторождение. Главная масса богатой руды сконцентрирована, значит, в карбонатных породах. Оруднение в рудоносных разломах неравномерно.
— Песчаный берег! Бepeг! — закричал Благой, которого очень мало интересовали научные объяснения профессора. Узкая полоска песчаного берега возвышалась примерно на метр над уровнем кристальных вод озера. На берегу тёмными пятнами выделялись скалы, вокруг которых только опытный глаз наблюдательного профессора приметил растительность, живо заинтересовавшую его. Растительность в пещерном мире чрезвычайно редкое, но зато очень любопытное явление, в особенности для учёного. Устоявшие против тяжёлых условий вечного мрака растения представляют большой интерес для науки. На свете очень мало пещер, где можно найти так ясно оформленные экземпляры растений с таким развитым стеблем, как те, что были на песчаном берегу этой пещеры.
Заметив интерес в глазах профессора, Павлик любезно спросил:
— Не будет ли уместно здесь остановиться, товарищ профессор?
Профессор Мартинов положил руку ему на плечо.
— Для нашей экспедиции я не считаю это настолько необходимым, мой мальчик. Но позже можно…
— Какая вода! Что твоё зеркало! — воскликнул чабан, который быстро осваивался со своими новыми друзьями. Затем он загрёб горсть воды, поднёс её профессору и сказал — Троньте её пальцем! Горяченькая, Как в бане!
— Ой, что это у тебя шевелится в руке? — закричала в испуге Элка, прижавшись к профессору.
Благой хотел выплеснуть воду, в которой действительно что-то шевелилось, но профессор его остановил.
— Постой! Это слепой гамарус или, как его иначе называют, кривой рачок. Забавное животное.
Вдруг лодка быстро понеслась вперёд. Занятые разговорами, они попали в быстрину. Она понесла их направо, к острым зубцам скал, у которых виднелась белая грива пены.
— Пороги! Держитесь крепко за лодку! Детки, табаньте вёслами изо всех сил! — распорядился профессор Мартинов.
Саша и Павлик крепко сжали вёсла. Профессор свесился через борт и руками помогал, сколько мог. По его примеру и Благой опустил в воду длинные руки с заскорузлыми ладонями, чтобы задерживать бег лодки. Но их усилия были тщетны. Течение несло лодку всё быстрей. Шум воды становился громче и ближе, а её поверхность, прежде ровная и спокойная, теперь клокотала ключом.
Люди сидели в лодке окаменев, прижавшись друг к другу. Элка, в слезах, держала за руку профессора Мартинова.
Подземный канал становился всё уже, стены быстро сближались. Наступил момент, когда лодка почти заполнила всю ширину туннеля, заскрипела, прижатая скалами, заскрежетала о каменистое дно и, ко всеобщему изумлению, к этим звукам примешался звон цепей, которые потянулись за лодкой, звякнули и вдруг остановили лодку на месте. Наши исследователи повалились друг на друга, сколько испугавшись, столько же и развеселившись случившимся.
— Стали на якорь! — сказал профессор Мартинов со смехом, чтобы ободрить спутников.
Все поднялись со дна лодки, и каждый старался разглядеть, понять, почему они остановились и что это за цепи. В этот момент, однако, лодка, увлекаемая течением на быстрине, снова двинулась вперёд и стала медленно ползти. Вместе с тем, по обе её стороны натянулись две толстые цепи, которые были укреплены в скалах. Случилось как в сказках. Скалы пришли в движение, с обеих сторон открылись широкие каменные ворота, и глазам исследователей представилось два новых грота.
— Наша лодка не случайно попала в эту быстрину, детки! — сказал профессор Мартинов. — Дорога из подземного озера, по всей вероятности, неминуемо ведёт сюда. Я полагаю, что если внимательно осмотреть лодку, то окажется, что у неё есть специальное приспособление, чтобы захватывать эти две цепи. При этом открываются каменные ворота, которые эти цепи тянут, и освобождается доступ в новые подземелья.
— Верно. Вот тут специальные крючья, которые захватили звенья цепей, — воскликнул Саша.
— Вы видите? Теперь надо ожидать, что наши предки подумали и о том, как нас спасти. Слава нашим предкам!
— Слава! — крикнул Павлик, выскакивая на «пристань». Белобрысик выпрыгнул с другой стороны.
Подземелье, в котором оказался Белобрысик, было похоже на обыкновенный «зал ожидания», если можно так выразиться, в этом необычайном подземном «вокзале». В середине его находился погасший несколько веков назад примитивный очаг, в котором ещё лежала кучка золы, серая и отсыревшая. Вокруг очага в скалах были высечены сиденья.
Другое помещение, судя по всему, было складом. В нем стояло множество глиняных бочек. Все они были наполнены зерном цвета жареного кофе и пахли цвелью. В потолке над ними были укреплены железные крюки. Вокруг, вдоль стен, стояли развалившиеся деревянные бочки.
— Детки, не удаляйтесь! — предупредил профессор. — Кажется, лодка начинает опять двигаться. Лучше, чтобы мы все были в ней. Идите сюда!
Это предупреждение профессора оказалось совсем своевременным. Только что мальчики вернулись в лодку, как она вдруг дёрнулась вперёд, цепи сильно натянулись и под днищем что-то щёлкнуло. На дне лодки шевельнулись два рычага, которых раньше никто не замечал.
— Наверное этот механизм связан со всей системой пристани, — сказал профессор. — Павлик, попытайся повернуть рычаг возле себя, на дне лодки!
Перестановка рычага сразу же освободила лодку от привязи с этой стороны. Цепь звякнула о скалы, скользнула и шлёпнулась в воду.
Белобрысик не ждал команды. Он проделал то же с другим рычагом, лодка освободилась и от второй цепи и медленно пришла в движение. Покачиваясь на воде, она поплыла, всё ускоряя свой бег.
— Ах, как хорошо! — воскликнула Элка, всплеснув руками.
Профессор Мартинов, стоя в лодке с растрёпанными волосами, не спускал глаз с группы скал, выделявшейся в темноте слева от лодки. Под светом фонарей, скалы отражались в воде и похожи были на тяжёлые крепостные стены с башнями и бойницами.
— Гребите туда! — велел профессор, указывая на скалы.
Когда они приблизились, скалы засияли синим цветом, который восхитил всех необыкновенной красотой.
— Медное индиго! Ковелин! — загремел под сводами пещеры голос профессора Мартинова. — Самородная медь, детки мои! Необычайное богатство! Неслыханное!..
Лодка скользнула мимо скал и остановилась в тихом заливчике.
Первым выскочил на берег профессор и с жадностью захватил полную горсть из россыпи у подножия скал.
— Медь! Медь! — кричал он, возвращаясь в лодку, зажав в обеих руках куски драгоценной синей руды. Затем он снова вылез на берег, выбрал несколько кусков самородной меди и вернулся в лодку ещё более взволнованный.