–Я говорил с той продавщицей, понимаешь? – продолжил Джеймс. – С этой странной женщиной из Старого Гоа. Когда покупал браслет. И она меня спросила, чего я хочу больше всего.
–Ну? И причем тут…
–Я как раз в тот момент подумал, что желаю снова встретить ту девушку. Это как рыбалка. Приманка.
–Если это рыбалка, а ты – рыба, то почему тебя не поймали? Ты же, насколько я понимаю, жив и здоров, – возразил я, уже не скрывая иронии; но Джеймс, хотя и с улыбкой, покачал головой.
–Вот именно. Меня поймали. Только знаешь, иной раз рыбак видит, что поймал не ту рыбу – и выбрасывает обратно в море. Во мне не оказалось кое-чего, что этот рыбак искал…
–Чего не оказалось?
Он долго и выразительно посмотрел на меня.
–Сам узнаешь.
“Ох уж и фокусники эти индусы”… – звякнула у меня в голове очередная туристическая мысль. Пора было снова менять тему беседы.
Повернувшись к постеру на стене, изображавшему какую-то индийскую знаменитость, я стал расспрашивать Джеймса о его предпочтениях в музыке. Первую минуту он не мог отвлечься от своего мистического воспоминания, но потом, оживившись, стал просить меня найти для него русскую песню, которая запала ему в душу на одной из бесконечных пляжных вечеринок.
***
После того, как я распрощался с Джеймсом, я двинулся к своему отелю не по улицам, а вдоль океана – вышел на морджимский пляж и, сняв сандалии, направился на север прямо по линии прибоя.
Волны размеренно катились по пологому песчаному берегу, еще за полсотни метров превращаясь из водяных валов в пенные кипящие фронты. Это бесконечное движение завораживало взгляд. Под ногами в потоках воды то и дело сновали мелкие крабы и лениво переваливались морские звезды, а песчаный берег на некотором удалении от кромки воды, где было чуть посуше, был усеян тысячами крабовых норок. Иногда можно было заметить, как маленький краб сидит у входного отверстия, как будто греется на солнце – но когда приближается звук шагов, молниеносно прячется; а некоторые стремительно убегали по песку, двигаясь не головой вперед, а боком.
Сперва я шел по центральной, наиболее обжитой части пляжа – вокруг было множество купальщиков, серферов, загорающих русских и европейских туристов и местных гоанцев – большей частью торговцев или работников пляжных баров. Порой я проходил мимо накрытого зонтом шезлонга, на котором возлежал какой-нибудь упитанный турист, а у его ног сидела индианка и массировала ему голые стопы. Здесь это называлось “feet massage” и входило в непременный перечень предлагаемых пляжных услуг. В воздухе вместе с шумом волн разливались веселые голоса на разных языках, детский смех, собачий лай и музыка из кафе… Самое яркое, что есть в Гоа – это, все-таки, именно пляжи…
Потом, идя все время на север, я вышел из людной зоны, и началась неблагоустроенная часть – с засохшими водорослями, какими-то старыми рыбацкими снастями на песке, и почти без людей. Туристы остались позади, встречались только местные – а через несколько минут, зайдя за невысокую вытянутую скалу, выходящую из моря на половину ширины пляжа, я оказался один на один с небом и океаном.
Вид был настолько красивый, что я остановился и, вытащив из кармана телефон, принялся делать снимки. В паре сотен метров впереди, на следующем массиве камней виднелся какой-то белый крупный предмет с темной вершиной – я решил приблизиться и заснять его тоже. Через пару минут я разглядел, что это был белый постамент с христианским крестом – видимо, это и был Южный Крест, наследие того времени, когда Гоа был португальской колонией. Подойдя близко к памятнику, я снова занялся снимками с разных ракурсов, и провел за этим занятием, наверно, несколько минут.
–Хэлло! – вдруг громко произнес чей-то голос за моей спиной, и я чуть не подпрыгнул от неожиданности. Голос был высокий и веселый, явно принадлежащий молодой женщине..
Обернувшись, я увидел торговку в длинном красном платье с лотком побрякушек в руках. Стройная женщина, на вид около тридцати с длинными темными волосами, свободно развевающимися за спиной. На шее у нее виднелось многорядное темное металлическое колье, на руках – бронзовые браслеты. И украшения, и одежда выглядели потертыми и дешевыми, но при этом составляли очень цельный и красивый образ. Да, она выглядела почти нищей – но при этом была очень притягательной. И у нее было очень живое лицо с большими проницательными глазами, полными губами и красиво очерченными бровями. Кожа у этой индианки была довольно-таки светлой, хотя и загорелой – я встречал очень смуглых индийцев, а эту девушку скорее принял бы за уроженку Европы, если бы не восточные черты.