Он хмуро смотрел на солнце, врывавшееся в кухонное окно. Женщины — это неприятности. И тем больше неприятностей, чем ценнее они.
— Я готова, — ответила Николь из столовой.
— Ты не хочешь кофе?
— Нет, спасибо.
С сумкой на плече Николь стояла в дверях. Выражение лица отстраненное и вовсе не покаянное. Будто ее неспособность прошлой ночью смягчить Пирса своими извинениями и объяснениями превратило его в согрешившего, а ее — в пострадавшую строну.
— Я решил, — объявил он, когда они ехали по грязным колеям сельской дороги, направляясь на запад к шоссе, ведущему к побережью, — поехать с Томом в Аризону, навестить его дедушку и бабушку.
— Ты имеешь в виду семью Джима?
— Угу. У моей тети артрит, для нее путешествие сюда — слишком большой труд. Но я знаю, что она и мой дядя мечтают провести немного времени с внуком.
— Когда ты уезжаешь?
— На следующей неделе. Мне потребуется время, чтобы устроить дела в офисе.
— Сколько времени ты будешь в отъезде?
— Точно не знаю. Шесть, восемь недель, может быть, дольше. Вероятно, в это время у меня будет несколько длительных деловых поездок.
Он не обратил внимания, как от отчаяния у нее болезненно перехватило дыхание. Ему надо побыть какое-то время вдали от нее. Разобраться в собственных чувствах. Одно дело — сказать, что между ними все кончено. Другое дело — поверить в это.
— Я буду скучать по Томми, — вздохнула она.
«Но не по тебе. Теперь я сбросила все прикрытия, ты мне больше не нужен». Конечно, она этого не сказала. Но так съежилась, отодвигаясь от него, что это говорило лучше слов.
— Думаю, что вначале Том тоже будет скучать. Но потом он будет занят знакомством с дедушкой и бабушкой, и все пройдет. В конце концов, ты же не так долго была с ним рядом.
Последняя фраза — удар ниже пояса. Возмездие. И он знал это. Но она не уклонилась от удара.
— В таком случае я, пожалуй, поеду домой, тоже навещу родителей. Они очень волновались насчет.., положения здесь. Им будет приятно увидеть, что я пережила это и осталось относительно невредима.
— Да, хорошо. — Его снова кольнуло, что она вроде бы склеила обломки и собирается продолжать собственную жизнь. И это несмотря на то, что его собственная рассыпалась в прах. Пирс на большой скорости вошел в крутой поворот. — Я объясню Тому.
— Спасибо. Я сама объясню, — холодно возразила Николь. — Это самое последнее, что я могу сделать. Мне нет смысла торчать в твоем доме, когда в нем не за кем присматривать.
— Нет смысла, — сжав зубы, согласился он.
— Наверно, для Жанет будет легче, если я заберу
Красотку.
— Наверно.
— У тебя есть адрес моих родителей, ты знаешь, где найти меня. Так что я буду ждать вестей от тебя, когда ты вернешься.
— Хорошо, — чуть ли не рявкнул он.
И на этом вроде бы все кончилось. Следующие несколько дней Пирс проводил в офисе, завершая текущие дела и намечая даты посещения морских баз по всей стране. Вдобавок к обычным занятиям с Томом Николь обсуждала с ним новые планы, которые мальчику нравились. Том всю неделю мечтал полететь на самолете и увидеть дедушку и бабушку.
— Я все сложил в свой рюкзак, — сообщил он Пирсу вечером накануне отъезда. — Николь помогала мне. Там все мои шорты, игры и фотографии папы и мамы.
— Хорошая работа, Том. — Совесть кольнула Пирса, когда он перехватил горестный взгляд Николь. — Утром мы уже будем в пути.
— И я сделал рисунок для дедушки.
— А что для бабушки?
— Она предпочитает открытку. — Он иногда так комично говорил, совсем как взрослый. — Я приготовлю ей открытку в самолете.
— Прекрасный план. — Пирс сделал вид, что не замечает слезинки, скатившейся по щеке Николь.
В тот вечер, уложив Тома спать, она не спустилась вниз. Пирс прождал ее час, меряя шагами библиотеку. Каждый раз он останавливался у окна, смотрел на океан и удивлялся, каким образом, черт возьми, им удалось так взвинтить обстановку.
В конце концов, Пирс решил, что не все получается, как хочешь, и пошел наверх искать ее. Дверь была закрыта, но Пирс услышал в комнате движение. Он постучал. Ей понадобилась минута или две, чтобы ответить.
Он заметил, что она плакала. Еще несколько раз она невольно почти неслышно всхлипнула.
Пирсу не понравилось, как екнуло у него сердце от этих звуков.
— По-моему, нам надо поговорить.
Она шире открыла дверь с немым приглашением. Он вошел и тотчас увидел на полу открытый чемодан, наполовину заполненный одеждой.
— Ты тоже завтра уезжаешь?
— Да. — Она взяла из коробки бумажный платок и высморкалась.
— Что ты сказала Тому?
— Что он полетит на самолете и увидит своих родственников. А у меня здесь машина, и я на ней поеду навестить моих.
— Ты объяснила, что ты его тетя?
— Нет. Я подумала, что ему хватит новостей и что ты, наверно, предпочтешь сделать это сам.
— Ты говоришь почти так же, как он. — У Пирса вдруг начало жечь в горле. — Произносишь «предпочтешь», как Том.
— Не забудь взять его ди-ди. Он не ложится без него в постель.
— Буду помнить, — кивнул он.
— И его витамины. Они на верхней полке двери холодильника. И тебе понадобится для него запасная одежда. Я повесила ее на вешалке рядом со шкафом.
— Я справлюсь. Что еще?
Она посмотрела на него из другого конца комнаты. Карие глаза просто излучали боль.
— Пирс, пожалуйста, позволь мне время от времени видеть его. И посылай мне открытки, как он себя чувствует.
— Обязательно.
Они разговаривали так, будто она не вернется. Будто они и правда дошли до конца дороги. Ему хотелось сказать, что это не так. Но сомнение и сопротивление еще тлели у него в душе.
— Я буду сообщать тебе, где мы и как себя чувствует Том.
Она смотрела на свои сжатые руки.
— После того, как ты в ту ночь пошла спать, я прочел все, что привезла Луиза. Если это имеет для тебя какое-нибудь значение, то знай, у меня нет ни малейших сомнений, что ты и Арлин были сестрами. И я хочу тебе сказать, как мне жаль, что вам так и не удалось встретиться вновь.
— Спасибо, — хриплым от слез голосом проговорила она.
Боль кольнула его. Пирс понимал, как легко остановить ее. Только обнять Николь, целовать, обладать ею. Но он искал решения серьезнее, чем первая помощь. И его мучило желание более глубокое, чем секс. От случившегося огрубело чувство и внутри осталась пустота. И это касалось не только Николь. Ему надо было проверить свое отношение к произошедшему.
— Мы еще все обдумаем, — произнес он. — Мне надо время… Чтобы расставить все по местам в собственном сознании.
— Да, — вежливо согласилась она. — Конечно.
Как он хотел ее. Его плоть жаждала ее.
— Ну, — он протянул ей, будто мужчине, руку, — будь осторожна в дороге.
Ї Угу.
Если бы она начала останавливать его, он наверняка бы ушел. Пирса сразила ее стойкость. И еще протянутая рука. Такая крохотная в его ладони.
— Ох, черт! — простонал он и принялся целовать ее, как бы запоминая ее вкус, ее кожу. Он схватил в пригоршню ее волосы и держал так, будто это якорь, спасающий от безумия, пропуск к счастью.
Ее рот нежный, как цветок, у кожи вкус соли, сочетание земли и моря. Дрожь пробежала по ней, словно утренний ветер, наполнивший паруса. Пирс понял, что должен уйти, пока не утонул в жажде, которую она пробудила в нем.
— Я вернусь, — хрипло бросил он.
— Я буду ждать, — выдохнула она.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Обычно в Висконсине осень — это мрачное предупреждение о грядущей зиме. Тот год оказался исключением. Хотя ночи стали длиннее и заканчивались заморозками, дни еще радовали воспоминаниями о бабьем лете.
Пока лето переходило в осень, Николь медленно начала приходить в себя. Она гуляла с Красоткой по берегу озера Мендота, учила ее ходить рядом, сидеть, выполнять команды. К Николь отчасти вернулось спокойствие прежних дней.