Потому я постарался уйти с «линии огня» и двинулся к «Теремкам» не прямо, а с таким расчётом, чтобы подойти к ним чуть сбоку, как бы от периметра, а не из глубин Потерянного Мира.
Оказался там ближе к вечеру, когда уже потухли все закатные огни на западной стороне небосклона.
Андрея нашёл в «нашем» номере. Он ждал меня. Радость была взаимной. Мы крепко обнялись.
Соблюдая конспирацию, я поведал ему о своих приключениях, немало его подивив ими. Показал собранную бычу, но так чтобы нельзя было её разглядеть с помощью тайной видеокамеры, лишь приоткрывая крышку боксов и футляров, закрывая содержимое своим телом и свободной рукой. Напарник говорил мне, что он почти уверен в тайном наблюдении. Уж слишком большую осведомлённость временами обнаруживал Бык. Это он показал и предупреждением нас о замыслах Цыгана с Гамлетом.
Поговорили вкратце о планах. Вернее, о том, что пока их не имелось, лишь некоторые намётки, не более того. Можно было отдохнуть, побывать на Большой Земле или вообще заняться всем тем, чем пожелаем. Заслужили.
Я сказал, что хочу побывать дома в Воронеже. Уж очень сильно соскучился.
Бычу я реализовал сам, без помощи Андрея, что он полностью одобрил, дал ряд советов, сказав: «Нужно испытать и такое самому. Не только знать теоретически, не только видеть со стороны. Самому продать свою бычу – это совсем иное. Разница огромная: есть шоколад самому – это одно, а видеть кого-то жующим шоколад – совсем иное».
Так и оказалось. Я наблюдал, скрывая свои чувства, как Завхоз скрывал неподдельный интерес к некоторым артефактам, говорил вроде бы равнодушно, сбивал цену. Какие-то не хотел брать или изображал нежелание, но взял всё.
Вернулся я в номер с изрядной пачкой банкнот. Андрей признался, что предполагал меньшую сумму. Конечно же, Завхоз обжулил меня, но не слишком бессовестно.
– Обращаю на это твоё внимание: Завхоз отнёсся к тебе уважительно, как к настоящего стрельцу. Новичка бы он обмишурил без зазрения совести. Значит, ты уже заслужил серьёзную репутацию. С чем тебя можно поздравить. Да и себя тоже…
В ответ на мой непонимающий взгляд Андрей продолжил:
– Уважив тебя, Завхоз проявил уважение и ко мне. Он же знает, чей ты напарник. Это во-первых. А во-вторых, высокая оценка тебя подтверждает, что я не ошибся в выборе напарника. Я это знаю, но тут последовало косвенное подтверждение со стороны при реализации бычи. Попутно ты прошёл ещё и другую науку – умение торга. Совсем не лишнее никому.
Я согласился с напарником. Приятно было получить неплохое вознаграждение за свою работу. Почувствовал, что сам несколько вырос в своих глазах.
Позже побывал у Быка и очень сдержанно высказал свои подозрения в отношении Оглобли, который, по-видимому, поставил мне «маячки». Таким образом, превратив в мишень для Цыгана и Гамлета.
Бык воскликнул:
– Так вот почему Оглобля вскоре после вашего ухода попросил расчёт! Значит, ушёл не пустым, а с карманами, полными сребрениками. Вот иуда!
Далее он попытался выяснить участь моих преследователей, но я сделал непонимающее лицо: мол, знать ничего не знаю, ничего не ведаю. Даже не знал, что они пошли за мной. Выразил надежду, что они ещё вернутся с бычей.
Конечно же, проницательного Быка обмануть мне не удалось. Об исходе дела он догадался и скептически усмехнулся:
– Вернутся с бычей-мычей? Это вряд ли. Они не поняли, что имели дело с Динамитом.
С чувством пожал мне руку:
– Рад, что вернулся ты, Динамит, а не они. Собакам – собачья смерть!
– Это вы о ком? – сделал я непонимающее лицо
– Это образное выражение, – подмигнул Бык, – обо всех двуногих созданиях с душой и сердцем собаки. Ежели кто из таких сдохнет, то туда ему и дорога.
– Присоединяюсь к вашему пожеланию! – искренне добавил я.
Мы ещё раз обменялись крепким мужским рукопожатием.
Глава 23. Неприступный особняк
Трудно было мне справиться с желанием из Потерянного мира сразу отправиться домой, в Воронеж. Но я его подавил, ибо чувствовал, что сначала должен исполнить данное мне слово умирающему Дмитрию. Фактически он заплатил мне аванс, ведь я взял его бычу, некоторые вещи, а главное – аленький цветочек, как он его именовал. Артефакт заживил мою разорванную губу. За одно это я был обязан во что бы то ни стало выполнить его просьбу. Предсмертную просьбу! Это святое дело для каждого человека.