Рядом со мной сидел полный мужчина невысокого роста с пухлыми щеками, лет тридцати пяти, с нетбуком и, видимо, набирал какой-то текст, быстро-быстро стуча по миниатюрным клавишам. Я подивился его умению и усмехнулся, вспомнив шутку своего напарника про «дятлов клавиатуры». Действительно, словно дятел долбит. Долбостук!
Мужчина осведомился: не помешает ли нам музыка? Потом включил какую-то музыкальную радиостанцию. Я прослушал с середины песню Вики Цыгановой, а затем стало звучать совершенно неожиданное для меня, заставившее заныть сердце:
«Живёт в белорусском полесье
Кудесница леса – Олеся.
Считает года по кукушке,
Встречает меня на опушке
Олеся, Олеся, Олеся!
Так птицы кричат,
Так птицы кричат,
Так птицы кричат
В поднебесье.
Олеся, Олеся, Олеся.
Останься со мною, Олеся,
Как сказка, как чудо, как песня.
Боясь, что вернутся морозы,
Заплачут в апреле берёзы.
Олеся к ветвям прикоснется,
Росою слеза обернется.
Живёт в белорусском полесье
Кудесница леса – Олеся,
Живёт в ожидании счастья,
А с ним нелегко повстречаться.
Олеся, Олеся, Олеся!
Так птицы кричат,
Так птицы кричат,
Так птицы кричат
В поднебесье.
Олеся, Олеся, Олеся.
Останься со мною, Олеся,
Как сказка, как чудо, как песня…»
Стало горько. В который уж раз я осознал, какой я неудачник в отношениях с женщинами. Вероятнее всего, я уже никогда не увижу Олесю, ведь в Потерянный Мир мне возвращаться совсем не хочется. Там уже нет Олеси. Я прошёл мимо неё, как корабль мимо желанного острова в тумане… Она останется для меня только «как сказка, как чудо, как песня…»
Незаметно для себя задремал и мне приснился сон, в котором я гастролировал в составе вокального ансамбля, выступал со сцены перед огромным залом со множеством лиц и пел с горечью в голосе в микрофон:
«Олеся, Олеся, Олеся!
Так птицы кричат,
Так птицы кричат,
Так птицы кричат
В поднебесье.
Олеся, Олеся, Олеся.
Останься со мною, Олеся,
Как сказка, как чудо, как песня…»
Меня прервали довольно грубо:
– Что ты орёшь про свою Олесю7 Да вон же она!
– Где, где она? – я принялся ошалело озираться по сторонам.
Мне показали пальцем в небо:
– Да вон же она! Туда гляди! В поднебесье!
Я увидел Олесю вверху впереди себя, её нёс в своих когтях кондор.
Бросился за ней, размахивая откуда-то взявшимся мечом, в моей левой руке появился «огненный цветок».
Олеся сверху прокричала:
– Обернись! Обернись!
Я оглянулся и заметил чудовищных размеров динозавра, уже разевавшего на меня пасть с ужасающими клыками. Какой-то внутренний импульс заставил выставить перед собой «огненный цветок», из него вырвалось пламя, от которого загорелся язык ящера, затем заполыхала пасть и вся голова…
Смотря на это, я забыл обо всём прочем, отступил назад сначала на шаг, затем на второй, третий, четвёртый. Вспомнил об Олесе, принялся искать её глазами, но оказалось, что я нахожусь в берёзовом лесе, меня обступила большая и странная толпа. Никакой Олеси уже не было.
Я суматошно бегал среди людей, едва проталкиваясь между ними, держа высоко над собой руку с «огненным цветком», имевшего вид сердца и излучающего розовый свет. Кричал во весь голос, что меняю его на главное сокровище Потерянного Мира – на Олесю…
На меня глядели как на идиота, толкали, кто-то зло ругал, а кто-то пытался завязать драку. Зря я предлагал артефакт, никто на него не соблазнился.
Проснулся в слезах. Скосил глаза на соседа, он дремал, раскрыв рот и чуть посапывая. Его нетбук лежал на коленях выключенным.
Я почувствовал себя опустошённым. Жить было незачем. Обещание Дмитрию я выполнил, отнёс его последнее послание – прощание – родителям. Теперь у меня ни перед кем не было обязательств. С Андреем мы квиты, быча продана и разделена, о новых планах мы не говорили. Он сказал кратко: «Отдыхай. Как отдохнёшь, появится желание, ты знаешь, как меня найти…»
В Потерянный Мир возвращаться совсем не хотелось. Было ещё недавно там самое большое сокровище – Олеся, но она для меня потеряна. Навсегда. Знать бы, где она сейчас?..
Стало нехорошо на сердце. Я аж заскрипел зубами. Нужно переключиться на что-нибудь другое, не мучить себя. Должно же найтись какое-нибудь подходящее дело, хотя бы временное.
Теперь у меня много денег. Если очень экономно жить, то хватит на всю оставшуюся жизнь. Но я могу устроиться на какую-нибудь работу. Утром буду уходить на неё, вечером приходить домой. Стану получать зарплату, немало чего смогу себе позволить, учитывая имеющийся «подкожный слой жира». Это раньше я жил почти без такового, а теперь у меня он весьма изрядный. Но это не утешало.