Мне оставалось повернуться и уйти, но тут я вспомнил про Николая и мысленно обругал себя мысленно: эгоист, жуткий эгоист, думаешь только о себе! Не одному тебе жизнь не кажется мёдом, совсем не думаешь о других. Не одному тебе плохо на белом свете, немало и других бедолаг…
Каюсь, но я презрел данную мне клятву, начисто забыл про неё, выпалив:
– Я пришёл к вам от Николая.
Мама Мира посмотрела на меня недоумевающими глазами:
– Какого Николая?
– Меня спас ваш муж, я ушёл от него сегодня сразу после обеда.
Женщину затрясло, она пошатнулась, едва устояла на ногах. Сделала шаг к столу и оперлась на него, шепча:
– Так он живой?
– Да, живой. Но…
Она бросилась ко мне, схватила за плечи и затрясла так, что замоталась голова. Только сейчас я ощутил, насколько сильно устал, ноги меня едва держали:
– Говори же! Что – но?!
– Он не мог прийти к вам, так как тогда угодил в «брызгун». Его обдало снизу кислотой, разъело тело… Не всё, а больше левую сторону.
– Потому и не мог прийти ко мне?
– Теперь он ходит, правда, прихрамывает.
– Так почему не пришёл?
– Боится в таком виде показаться вам.
– Вот дурак! Вот простофиля! Он боится, а каково мне! А каково Леськи, она же всегда твердила, что отец жив. Я же сомневалась. Думала, если был бы жив, то обязательно бы пришёл… Всё, идём к нему!
– Ночь уже…
– Плевать, я и по ночам ходила, ничего страшного! Никого не боюсь, пусть меня боятся!
– Я не могу.
– Это ещё почему?
– Клятву ему дал, не говорить вам о нём и…
– Что ещё за – и?
– Устал неимоверно. Я же, как вышел от него, вообще не останавливался, едва стою на ногах. Устал, как никогда в жизни.
– Вот я дура! – в сердцах заявила Мама Мира, возвращая оружие на место. – Готова идти в ночь в Потерянный Мир. Тоже могу угодить в тот же «брызгун» или ещё в какую иную гадость. Два инвалида в семье – это слишком много. Ты прав. Выходим завтра утром. Прости, совсем голову потеряла… Эх, Коля-Коленька!.. Надо же гостя накормить, а я стала тянуть тебя в новую дорогу. Сейчас на стол всё соберу!..
Плохо помню, что я ел тогда, больше пробовал. О таком говорится, клевал понемногу. Потом мы пили чай с пирогом. Это запомнилось по той причине, что очень хотелось пить, и понравился пирог с клубникой. За чаепитием рассказал о том, как угодил в сонное дерево и как Николай спас меня. Поведал о его доме, так похожем на этот, в котором она живёт. О Крепыше, Резвом, Угольке и Топтыге. Женщина прослезилась:
– Он и тут добряком был, жалел каждую тварь. Я запрещала ему в дом их нести, боялась за Леську. Наверное, была не права.
О Цыгане и Гамлете я не стал упоминать, как и о Дмитрии, который подарил мне «огненный цветок». Прямо к основной теме это никак не относилось.
В доме нашлась гостевая комната, куда Мама Мира меня и отвела.
Едва я улёгся в постель, как сразу же уснул, словно провалившись в сон…
Глава 22. Мама Мира и Николай
Проснулся от того, что меня трясла за плечо Мама Мира:
– Вставай, уже утро! Завтрак на столе. Ванная и прочее тебе известны. Иди, пользуйся! И быстрее!
По её лицу я понял, что сама она вряд ли спала в эту ночь.
Минут через пять-семь я уже оказался за столом.
Женщина ела мало, всё поглядывала в окно. Сказала:
– День сегодня солнечный. Это хороший знак. Мы с Колей познакомились в такой же…
Я промолчал, не зная, чем ответить на её слова.
Мне есть не хотелось. Правда, остатки пирога доел и запил чаем с какими-то душистыми травами.
После этого мы взяли рюкзаки, оружие и отправились в путь.
Уже через час на пустыре наткнулись на россыпь «брызгунов».
– Странно, – сказал я, – вчера проходил, их тут не было. Не мог же я прямо по ним прошагать и не заметить.
– В Потерянном Мире такое сплошь и рядом случается. Досадно, что обходить придётся, время потеряем.
Делать было нечего, двинулись в обход аномалий. Женщина нервничала и досадовала. Я понимал, что она желала быстрее оказаться около мужа, а тут препятствие…
В перелеске мы наткнулись на стадо кабанов. Поднялся огромный вожак, не уступающий размерами быку. Заревел, ярея с каждой секундой, отбросил копытом большой ком земли и ринулся в атаку на нас.
Мама Мира яростно закричала:
– Куда прёшь, скотина!
Подняла своё огромное оружие, раздался хлопок выстрела – пуля угодила внутрь туши кабана, взорвалась там, и он повалился наземь. «Настоящий мамонтобой! – поразился я. – Перед ним и мамонт не устоит, враз уложит!..»
Прозвучало ещё несколько выстрелов, слившихся в очередь и свиньи падали бездыханными одна за другой.