Лишь в самом крайнем случае она решилась бы напоить их каким-нибудь ядовитым зельем по матушкиному рецепту и только при условии, что Хью оказался бы грубым жестоким негодяем без малейших проблесков ума и чести.
Совсем другое дело — подсыпать им в кубки безобидного порошка, который бы поверг и самого гостя, и его людей в глубокий сон или же вызвал бы у них расстройство желудка. Это, конечно, быстро лишило бы воинов их боевого духа и не позволило бы им хладнокровно перебить жителей замка и окрестных деревень.
Хью изучающе смотрел на Элис. Усмешка скользнула по его губам. Казалось, рыцарь прочитал ее мысли. Он улыбался, но в улыбке этой не было ни капли тепла, лишь холодное изумление.
— Вы осуждаете меня за осторожность, леди? Но недавно я узнал о вашем увлечении античными текстами. А, как известно, древние были большими знатоками ядов. Кроме того, я слышал, ваша собственная мать весьма умело колдовала с необычными травами.
— Да как вы смеете, сэр! — взорвалась Элис. Все ее благие намерения вести себя осторожно и предупредительно с этим человеком мгновенно улетучились. — Да, я интересуюсь науками, но только не теми, что учат отравлять людей. Предметом моего изучения является натуральная философия, а не черная магия. Моя матушка действительно прекрасно разбиралась в травах и слыла прекрасной целительницей. Но она никогда не использовала свои знания во вред людям.
— По-вашему, это должно меня успокоить?
— Убивать — бессмысленная жестокость! — резко бросила Элис. — Даже таких грубых и неблагодарных гостей, как вы, милорд.
Кружка с элем в руке Ральфа подпрыгнула, едва не выскользнув из его пальцев.
— Элис, Бога ради, замолчи!
Элис словно не слышала его. Она сверлила взглядом Хью:
— Будьте уверены, милорд, в своей жизни я еще не убила ни одного человека. Полагаю, о себе вы этого утверждать не можете.
Наконец гнетущая тишина была нарушена. Люди вышли из оцепенения, раздались сдавленные крики ужаса. Ральф со стоном уронил голову на руки. Джерваз и Уильям от изумления раскрыли рты. Хью был единственным, кто выслушал ее выпад с невозмутимым видом.
— Боюсь, вы правы, леди, — очень тихо произнес он. — Я действительно не могу утверждать о себе подобного.
Та легкость, с какой он сделал свое признание, поразила Элис. Ей показалось, будто она на бегу врезалась в каменную стену. Она недоуменно заморгала, но затем все-таки взяла себя в руки:
— Прекрасно, сэр, значит, и спорить не о чем.
— А мы о чем-то спорили? — Янтарные глаза Хью насмешливо вспыхнули.
Ральф предпринял поистине героическую попытку остановить опасную перепалку: продлись она чуть дольше — неизвестно, чем все это закончится. Он поднял голову, вытер лоб рукавом и обратил умоляющий взор к ужасному гостю:
— Сэр, прошу, поверьте мне, моя глупышка племянница не имела намерений оскорбить вас.
— Нет? — Хью с сомнением глянул на него.
— Конечно же нет, — поспешил заверить его Ральф. — Не стоит терзаться сомнениями только из-за того, что она отказалась разделить с нами трапезу. Позвольте заметить, Элис никогда не обедает в большом зале с домочадцами.
— Странно, — еле слышно проговорил Хью. Элис нетерпеливо постукивала носочком туфельки:
— Мы напрасно теряем время, милорды.
Хью не спускал глаз с Ральфа.
— Элис, хм, предпочитает уединяться в своих покоях, — торопливо пояснил Ральф.
— И почему же? — Теперь Хью перевел глаза на Элис.
— Леди утверждает, будто речи, звучащие за этим столом — видите ли! — не достаточно интеллектуальны для нее, как она это изволит называть, — презрительно хмыкнул Ральф.
— Понимаю, — протянул Хью.
Ральф бросил на Элис воинственный взгляд и решил воспользоваться испытанным приемом: обвинить ее в том, в чем мужчины испокон веков обвиняли женщин.
— Очевидно, застольная беседа отважных, благородных рыцарей и воинов кажется ей недостаточно возвышенной для леди.
Хью вскинул брови:
— Как! Леди Элис не желает послушать о том, как мужчины упражняются по утрам в метании копья или охотятся?
Ральф тягостно вздохнул:
— Нет, милорд. Совсем не желает, и это самое печальное. Перед вами яркий пример вздорной девицы, возгордившейся своим образованием, если вам будет угодно знать мое мнение. Такие девицы упрямы, своевольны. И что хуже всего, неблагодарны и непочтительны к бедолагам мужчинам, на чьей шее они сидят и чья печальная участь состоит в том, чтобы кормить их и давать им кров.
Элис с трудом сдерживала ярость, она была готова задушить Ральфа собственными руками.
— Все это вздор, дядя. Вам прекрасно известно, что я достаточно отблагодарила вас за предоставленную мне и моему брату защиту… Признайтесь, дядюшка, где бы мы были сейчас без вашей помощи?
Ральф побагровел:
— Послушай-ка, Элис, на сегодня довольно.
— А я все-таки скажу. Если бы не ваше великодушное покровительство, мы с Бенедиктом сидели бы сейчас в своем собственном замке за своим собственным обеденным столом!
— Боже милостивый! Уж не сошла ли ты с ума, Элис! — Ральф в ужасе уставился на нее. — Сейчас не время и не место обсуждать это.
— Хорошо, — мрачно усмехнулась она, — попробуем сменить тему. Не хотите ли обсудить то, как вы растратили мое небольшое наследство, которое мне чудом удалось сохранить после того, как вы отдали поместье моего отца своему сыну?