Вскоре Элис и Бенедикта вынудили перебраться в Лингвуд, а Ллойд, завладев их землями, не замедлил жениться на дочери жившего по соседству рыцаря. Шесть месяцев назад у них родился сын.
Элис была достаточно умна, чтобы не понимать: как бы она ни пыталась отстоять в суде права своего брата, ей никогда не вернуть наследство Бенедикта. Сознание того, что она не выполнила свой долг перед Бенедиктом, причиняло почти физическую боль. Элис вообще редко не добивалась своего, и ей было вдвойне обидно потерпеть поражение в столь важном деле.
Тогда Элис твердо решила загладить свою вину перед братом, дав Бенедикту самое лучшее образование. Она мечтала послать его изучать право в крупнейшие центры научной жизни Европы – в Париж или Болонью.
Разумеется, образование не могло заменить наследства, но Элис хотела быть хоть чем-то полезной брату. А когда Бенедикт займет прочное место в жизни, она наконец осуществит свою заветную мечту – уйдет в монастырь. Причем непременно выберет тот, где собрана сама богатая библиотека. И посвятит всю себя изучению натуральной философии.
Еще два дня назад оба ее желания казались такими несбыточными. Но приезд Хью Безжалостного словно распахнул перед ней двери, и Элис ни за что не желала упускать представившийся случай.
– Не стоит беспокоиться, Бенедикт, – отрывисто проговорила она. – Без сомнения, сэр Хью благоразумный человек.
– Благоразумный? – Бенедикт резко взмахнул свободной рукой. – Элис, он чело век-легенд а! Он абсолютно непредсказуем!
– А ты откуда знаешь? Вчера вечером, например, мне показалось, что он не лишен ума и вполне способен внять доводам разума.
– Вчера вечером он просто забавлялся с тобой, Элис. Послушай, Эразм Торнвудский – сеньор сэра Хью. Ты хоть понимаешь, что это значит?
Элис взяла гусиное перо и задумчиво поднесла его К губам.
– Я кое-что слышала о сэре Эразме. Он пользуется большим влиянием.
– А это делает и его ставленника, сэра Хью, человеком весьма влиятельным. Ты должна быть предельно осторожна. Не питай иллюзий, тебе не удастся обвести его вокруг пальца, как торговку на деревенском рынке. Это же настоящее безумие!
– Что за вздор! – На губах Элис заиграла уверенная улыбка. – Ты напрасно так тревожишься, Бенедикт. Прежде я за тобой этого не замечала.
– У меня есть причины для тревоги.
– А я не вижу никаких причин. Помяни мое слово, мы с сэром Хью прекрасно поладим.
В широко распахнутых дверях комнаты возникла огромная фигура, мрачная тень от нее пролегла по всему ковру. Элис показалось, что в комнате сразу стало как-то неуютно и повеяло холодом. Она вскинула глаза, вглядываясь в незваного гостя. Это, конечно, был сэр Хью.
– Похоже, вы читаете мои мысли, леди Элис, – промолвил он. – Приятно слышать, что наши мнения сходятся.
Предательский румянец разлился по щекам девушки, когда она услышала его голос, такой низкий и глубокий. Он говорил тихо, однако этого было достаточно, чтобы подавить все другие звуки. Умолкла птичка, примостившаяся на подоконнике. Притихли лошади, чье ржание только что доносилось со двора.
Элис вынуждена была признаться себе, что ожидала его появления с нетерпением. Она не могла оторвать глаз от его лица. Она впервые видела его так близко после их вчерашней короткой перепалки в полумраке зала, освещенного лишь мерцанием пламени в камине. Она жаждала прояснить для себя, произведет ли Хью на нее то же впечатление сегодня, в лучах утреннего солнца.
Все повторилось.
Вопреки здравому смыслу, вопреки своим глазам, Хью Безжалостный представлялся ей самым неотразимым из всех мужчин, которых ей до этого приходилось встречать в жизни. Утренний свет не прибавил ему красоты, но в нем было что-то неуловимое, заставлявшее Элис считать его исключительно привлекательным. Ее безотчетно влекло к нему.
Она словно открыла в себе новое, доселе неведомое чувство, и это чувство было столь необычным, что не поддавалось описанию такими традиционными понятиями, как зрение, слух, осязание, вкус, запах. Пожалуй, это одна из самых загадочных проблем натуральной философии, заключила Элис.
Бенедикт, резко повернувшись к Хью, с размаху ударил палкой по столу.
– Милорд. – Губы его дрожали от негодования. – Мы с сестрой вели серьезную беседу, не предназначенную для чужих ушей, а вы посмели войти незаметно.
– Что само по себе удивительно, ибо не заметить меня крайне трудно, – усмехнулся Хью. – Насколько я понимаю, вы – Бенедикт?
– Да, милорд. – Юноша распрямил плечи. – Я брат Элис, и я решительно возражаю, чтобы вы оставались с ней наедине. Это, по меньшей мере, неприлично…
Элис возвела глаза к потолку:
– Бенедикт, прошу тебя, ты выглядишь смешным. Я не юная девица, чью честь необходимо охранять. Нам с сэром Хью предстоит обсудить кое-какие деловые вопросы.
– Но это неприлично, – не успокаивался Бенедикт.
Хью прислонился могучим плечом к дверному косяку и скрестил на груди руки:
– И что, по-вашему, я могу с ней сделать?
– Откуда мне знать, – выпалил Бенедикт, – но все равно я вам не позволю…
– Довольно, Бенедикт, оставь нас. Нам с сэром Хью пора заняться делами, – теряя терпение, произнесла Элис.
– Но, Элис…
– Мы поговорим с тобой позже.
Юноша густо покраснел. Он искоса взглянул на Хью – тот словно и не заметил его попытки защитить сестру. И лишь посторонился, пропуская его.