Консул был, по-видимому, человек предусмотрительный и осторожный.
Задерживать выдачу денег он, разумеется, не мог, но зато принял все зависящие от него меры, чтоб охранить их.
Это было очень хорошо и почтенно с его стороны, и вместе с тем я видел, что он не хочет оставить моего дела невыясненным, а напротив, принялся за него довольно энергично.
Я поблагодарил его.
— Кто же приходил менять сторублёвку? — спросил я.
— Девочка-арабка…
— Её взяли?
— К сожалению, этого нельзя было сделать так скоро… Я не могу распоряжаться арестами. Это — дело полиции. Я вчера же сообщил ей обо всём.
— Девочка-арабка! — повторил я, задумавшись. — Странно… Положим, в Порт-Саиде много арабок. Но всё-таки странно. Помните, я вам рассказывал, что опоздал на пароход, потому что меня завела за город девочка-арабка… Я нашёл больную русскую… Вам как консулу известно что-нибудь о ней? Я, собственно, и пришёл сегодня к вам, чтобы спросить об этом.
— Я узнавал и о ней, — подхватил консул, — но у здешней администрации решительно нет никаких сведений о том, чтобы какая-нибудь русская жила в пригороде. У меня о ней тоже ничего неизвестно.
— А между тем она здесь ещё, я вчера её видел.
— Так вы думаете, что есть какая-нибудь связь у этой больной с вашим делом?..
— Нет. Но я просто заинтересован ею, кто она и что она?..
Консул махнул рукой.
— Меня вот что интересует, — перебил он, — откуда тот человек мог узнать так точно, какую сумму мне передал капитан и каким образом он описал мне подробно вид ваших вещей?
Я пожал плечами.
— Для меня это необъяснимо.
— Припомните, может быть, кто-нибудь выпытывал у вас эти сведения?
— Решительно никто.
— О деньгах знали только вы и капитан?
— Только.
— Во всяком случае, у нас есть в руках маленькая зацепка, — заключил консул, — будем искать.
— Ну, а та больная?.. — спросил я. — Что же с ней делать?
— Если ей нужна будет моя помощь, скажите мне — я буду к вашим услугам.
XX
От консула я вернулся в гостиницу, где должен был ждать меня переводчик, за которым я послал с утра. Найти его мне обещался содержатель гостиницы.
Переводчик действительно ждал меня. Не теряя времени, отправились мы вместе с ним к домику.
Дорога теперь мне была хорошо известна, и ещё издали я узнал домик. Когда мы подошли к нему, однако, он оказался заколоченным наглухо. Двери и окна были перекрещены досками, крепко забитыми гвоздями…
Домик имел вид, как будто тут никогда и не жил никто.
Молчаливый и таинственный, стоял он, оставляя интересовавшую меня загадку не разрешённой, и словно ещё более затруднил её решение.
Переводчик, увидев, как я остановился с разинутым ртом и, вероятно, очень смущённым видом перед заколоченным домиком, смотрел на меня, усмехаясь.
Я стал ему объяснять, что вчера ещё тут жили, что вчера ещё я был тут и разговаривал с русской молодою женщиной, обитательницей домика.
Он покачал головою и спросил, как её зовут.
Приходилось снова растолковывать ему, что имени этой женщины я не знаю и потому-то и привёл его сюда, чтобы он мне помог выяснить, кто она.
— Как же я вам помогу, — стал спрашивать он, — ведь тут никого нет теперь?
— Можно спросить у соседей.
Переводчик пошёл по соседям, долго пропадал и вернулся ни с чем.
Ближайший сосед был глухой старик, полуслепой. Он ничего не знал. Остальные никак не могли взять в толк, чего хотят от них. Если бы было известно имя, про кого спрашивают, тогда, пожалуй, они поняли бы.
Словом, я ничего не добился.
Расплатившись с переводчиком, я отпустил его и пошёл домой в самом скверном расположении духа.
Делать мне было нечего. Я зашёл в книжный магазин, отобрал себе целую кипу книг и, запасшись ими, повеселел немного. Книга вообще верный товарищ, а в одиночестве — и тем более…
Часто бывает в жизни, однако, что мы ищем напрасно вдали что-нибудь, а оно оказывается у нас под руками. Так случилось со мною на этот раз.
Только что расположился я с книгою в руках у себя в номере, как вдруг невольно прислушался и насторожился — знакомый голос пел: