Скоро сошлись на близкое расстояние и сразу, как будто по одной и той же команде, подобрали паруса и остановились.
— Что нужно? — завопил старый Джон через рупор, так что голос его, и без того громовой, раскатился по широкому пространству.
— Ради Бога, бочонок пресной воды! — также в рупор отвечали ему. — Мы двое суток без воды!
Старый Джон помедлил немного.
— Отчего же вы без воды? — спросил он.
— Зацвела… испортилась.
Старый Джон созвал своих матросов для совета.
— Что-то странно! — стал рассуждать он. — Европейское судно, одежда на экипаже европейская, говорят и понимают по-английски, а сами черномазые!
— Раз, два, три, четыре… — стали считать матросы людей, видневшихся на палубе судна.
— Их всего четверо, — сказал матрос, одетый в платье Урвича. — К тому же они измучены жаждой.
— Не может быть, чтобы их было только четверо, — усомнился Джон.
— Остальные, вероятно, лежат в изнеможении и никуда не годятся! — решил матрос.
— Во всяком случае, посмотрим! — заключил Джон. — Так, слушайте ж хорошенько! Ждать моей команды, но когда я крикну «вперёд», сразу начать; без команды же не сметь распоряжаться!
Он снова взял рупор и крикнул в него:
— У нас у самих мало воды!
— Ради Бога, — послышался ответ, — мы гибнем, нас только четверо ещё в силах вести судно, а пятеро лежат без памяти.
— Я говорил! — сказал матрос.
— Хорошо! — закричал старый Джон. — Стойте на месте, мы подойдём к вам к борту.
Он снова послал по местам своих матросов, паруса на «Весталке» распустились, и она двинулась.
«Господи, — подумал Урвич, — неужели вероломство этих людей опять удастся им, и они разграбят несчастных, просящих помощи?..»
XXV
Несчастные, просившие помощи, оказались, однако, столь же вероломными, как и старый Джон со своей компанией. Нашла коса на камень!
Как только «Весталка» приблизилась совсем близко к борту просившего помощи судна, с этого судна упали на неё, как по мановению волшебства, трапы с железными крючьями, крепко за неё зацепившимися.
Это было приспособление, похожее на то, которое употреблялось в древности для сцепки двух кораблей во время сражения.
И не четыре, а человек двадцать вдруг откуда-то совершенно неожиданно по этим трапам вскочили на «Весталку», и началась такая сумятица, такая борьба, что трудно было разобрать что-нибудь.
Напрасно, выходя из себя, орал старый Джон, напрасно отбивались его товарищи, нападающие были так же, как и они, опытны в своём деле и быстро справились с ними.
Урвич, всё ещё привязанный к мачте, не мог видеть всего, но зато слышал, и из того, что он отчасти увидел и услышал, он понял, что встретившееся им судно было таким же пиратским, в какое хотела обратить «Весталку» шайка Джона.
Вышло, что «вор у вора дубинку украл».
Шайка черномазых была многочисленна, хорошо организована и опытна.
Помощи они, конечно, просили для того только, чтобы привлечь «Весталку» к себе, и провели старого Джона.
Урвич слышал, как затихла свалка, затем послышался говор на незнакомом ему гортанном языке.
На том же языке раздалась команда.
Говор стих, и Урвич уловил у себя за спиной отзвуки молчаливой возни, изредка прерываемой только распоряжениями командира; смысл всего, однако, оставался Урвичу неясен.
Но по странному, уже знакомому ему, слышанному плеску воды за бортом, раздававшемуся, когда бухало тело Нокса, Урвич понял, что совершается за его спиной.
Буханье раздалось четыре раза, потом через некоторый промежуток — пятый.
Для Урвича не было сомнения, что это выкинули четырёх матросов, но он не знал, кто был пятый: раненый ли, лежавший в матросской каюте, или сам старый Джон.
До сих пор на Урвича не обращали внимания и оставляли его привязанным к мачте, хотя черномазые сновали по всей шхуне и хозяйничали на ней.
Когда покончили с экипажем, подошли к нему и развязали его.
Его взяли за руки, накинули на него какую-то хламиду и повели к начальнику.
Начальник сидел на шканцах в соломенном кресле; перед ним стоял связанный старый Джон.
«Значит, пятый был раненый!» — сообразил Урвич.
— Кто этот человек? — спросил про Урвича начальник.
— Хозяин этой шхуны! — ответил старый Джон.
— Хозяин? — протянул начальник (он говорил по-английски с сильным австралийским акцентом, но всё-таки говорил так, что его можно было понять). — Хозяин? — повторил он ещё раз. — Разве у вас хозяев привязывают к мачтам?! Кто тебя велел привязать? — обратился он к Урвичу.