— Я имею удовольствие… — начал было Урвич, но сейчас же остановился и просто сказал: — Простите, князь, но вы поймёте моё любопытство; скажите, как я попал на вашу яхту?
Князь показал Урвичу на стул возле стола и сам сел.
— Как вы попали? — проговорил он. — По воле судьбы… Это самый верный, хотя для вас, может быть, и неопределённый ответ. Так должно было, видно, случиться… Если же разобрать причинную связь событий, приведших вас ко мне, то трудно сказать, которое из них в последовательности своей послужило именно причиной нашего знакомства: то ли что вы, окончив курс в университете и потеряв вашу матушку, продали доставшийся вам в наследство домик и решили отправиться искать счастья на далёком востоке; то ли что вы сели на пароход в Одессе около двух месяцев тому назад, а затем на пароходе от Адена до Коломбо встретили француза Дьедонне, который по выходе из Коломбо обыграл вас в кости, так что вы явились нищим в Сингапур и должны были принять его предложение отправиться на «Весталке»; то ли что вы отправились в это рискованное путешествие, в продолжение которого шайка злодеев, предводительствуемая старым Джоном, вероломно захотела хозяйничать на вашей шхуне и выбросила за борт несчастного шкипера Нокса; и то ли, наконец, привело вас на яхту «Марианну», что мы третьего дня нашли вас без чувств на шхуне, ограбленной чёрными разбойниками, расправившимися жестоко со старым Джоном и его командой?
Урвич слушал, не перебивая, потому что не мог вымолвить слова от удивления, поражённый, откуда князю известны все эти подробности.
Вместо того чтобы Урвичу самому, как он ожидал, рассказывать, а князю слушать, к чему, собственно, Урвич и приготовился, вышло, что рассказывал князь, осведомлённый обо всём, что произошло с Урвичем, почти так же подробно, как и сам он.
В первую минуту он с благоговейным трепетом, если не со страхом, посмотрел на князя, испуганный его проникновенным всеведением.
— Вы всё знаете про меня… — пролепетал он растерянно. — Значит, и имя моё известно вам?
— Вас зовут Николай Иванович Урвич, — сказал князь.
— Так и есть. Вы и это знаете…
Урвич взялся за голову, окончательно смутившись, наяву ли он, или во сне, потому что наяву такие вещи были невозможны.
— Нет, — воскликнул он, — сверхъестественных чудес не бывает на земле, это должно как-нибудь объясниться… или я с ума сойду!
— Отчего же?.. Зачем сходить с ума?
— Оттого, что я не могу понять разумом.
— Не всё мы можем, — возразил князь, — понять разумом, многое должны принимать на веру.
Урвич откинул голову, как бы хотел отмахнуться от спутавшихся мыслей своих.
— Я не могу поверить в то, что кажется нелепым и невозможным… Или я вчера в бреду рассказал всё, — вдруг догадался он и обрадовался, что нашёл хоть какое-нибудь объяснение.
— Нет, вы в бреду ничего не рассказывали, да и бредят обыкновенно отрывочно; из отрывочных фраз бреда трудно восстановить связную последовательность, — заговорил снова князь, — но вы правы: сверхъестественных, противных природе чудес не бывает, хотя всё чудно на земле. Чудеса на каждом шагу, но мы слишком привыкли к ним и не замечаем. И в том, что я знаю о вас столько, нет ничего невероятного. Выйдете на палубу — там вы сейчас поймёте разгадку всего… А пока до свидания, за завтраком увидимся, приходите завтракать в кают-компанию. Так если хотите узнать разгадку, спешите на палубу.
И князь кивнул на прощанье головой Урвичу.
Тот вышел на палубу, почти шатаясь, желая вместе с тем получить разъяснение, которое было, по словам князя, там, на этой палубе.
И как только перешагнул он порог двери, лицо его осветилось осмысленной, радостной улыбкой, и он, протягивая обе руки, бросился вперёд.
XXXII
На палубе навстречу Урвичу вместе с доктором шёл не кто иной, как сам угрюмый шкипер мистер Нокс со своей неизменной трубочкой в зубах.
— Знакомы? — шутливо спросил доктор, представляя Урвичу Нокса.
Тот так обрадовался, что видит снова шкипера, которого считал уже погибшим, что полез обниматься с ним, и Нокс принял его в свои объятия, для чего даже трубочку вынул изо рта ввиду торжественной минуты.
Минута была действительно торжественная. Они поцеловались.
— Да как же это, как же это так… Мистер Нокс? — стал спрашивать Урвич. — Какими судьбами вы целы и невредимы?
— Благодаря вашей шляпе, — сказал немногоречивый мистер Нокс, воображая, что этим ответом он не затемняет дело для Урвича ещё больше, а вполне объясняет его.