— Тонкава долго стоять за деревом и слышать, о чем говорить бледнолицые, слышать и твое имя. Неприятеля здесь нет, однако он близко, а когда рафтеры быть неосторожны, даже несколько врагов победить их.
В этот момент издалека донеслись глухие звуки ударов конских копыт — это Маленький Медведь вел двух коней. Приблизившись и привязав животных к дереву, молодой индеец взял кусок мяса из котла, уселся рядом с отцом, который доел свою порцию, спрятал нож за пояс и сказал:
— Теперь тонкава говорить, а потом рафтеры выкурить с ними трубка мира. Черный Том иметь много денег, а трампы идти, чтобы подстерегать его и забирать их.
— Трампы? Здесь, на реке Черного Медведя? По-моему, ты ошибаешься.
— Тонкава не ошибаться, он точно видеть и вам сейчас рассказать.
На своем ломаном английском вождь поведал о том, что произошло на пароходе, оставаясь при этом слишком гордым, чтобы упомянуть о геройском поступке своего сына. Все слушали с большим вниманием и интересом. Потом он рассказал также, что произошло после бегства бандитов. Вместе с сыном на маленькой шлюпке он достиг другого берега Арканзаса, после чего они дождались утра, ибо в темноте идти по следу было бессмысленно. В утреннем свете следы были четкими и вели, минуя Форт-Гибсон, между Канейдиен и Ред-Форк на запад, а потом снова сворачивали к северу. В одну из следующих ночей трампы напали на деревню индейцев племени криков, чтобы раздобыть коней, и это им удалось. В полдень следующего дня оба тонкава натолкнулись на воинов племени чоктау24, у которых смогли купить себе коней. Однако из-за церемоний, которые сопровождали покупку коней, они потеряли так много времени, что отстали от бандитов на целый день пути. Оба Медведя переправились через Ред-Форк и прискакали по открытой прерии к реке Черного Медведя. Наконец им удалось близко подойти к трампам, которые расположились в просеке на берегу реки, и индейцы посчитали необходимым спешно отправиться на поиски рафтеров, чтобы сообщить им об опасности.
Рассказ возымел сильное действие: теперь все заговорили тихо и почти затушили огонь.
— Как далеко отсюда лагерь трампов? — спросил миссуриец.
— Дорога отнимает время, которое белые называть полчаса, — ответил старый индеец.
— Слава Богу! Значит, наш огонь они вряд ли могли заметить, но вот дым почувствовать можно. Мы действительно были слишком беспечны! Давно они там?
— За час перед вечер.
— Тогда они наверняка уже искали нас. Ты знаешь что-нибудь об этом?
— Тонкава не могли следить трампы, ибо тогда еще быть светло, они тотчас отправиться дальше на поиски рафтеров, чтобы…
Старый индеец запнулся и прислушался и вдруг почти шепотом сказал:
— Большой Медведь видеть какое-то движение за угол дома. Тихо сидеть и не говорить. Тонкава подползать и посмотреть.
Старик легко лег на землю и тихо пополз к дому, оставив ружье. Рафтеры насторожились. Прошло, может быть, минут десять, как вдруг раздался короткий вскрик, так хорошо знакомый каждому вестмену — смертельный крик человека. Через несколько мгновений показался вождь.
— Лазутчик трампов, — пояснил он. — Тонкава ударить его сзади ножом в сердце — теперь он не мочь сказать, что он видеть и слышать здесь. Но, может быть, есть еще один, он мочь возвращаться и сообщить. Нужно торопиться, если белые люди хотеть подслушать бандитов.
— Ты прав, — согласился миссуриец, — я пойду с тобой. Ты меня проводишь к тому месту, где они остановились, ибо хорошо его знаешь. Пока они не подозревают, что мы их открыли, они чувствуют себя в безопасности и будут обсуждать свои планы. Если мы тотчас отправимся в путь, то, возможно, узнаем, что они намерены предпринять.
— Да, но тихо и осторожно, чтобы второй лазутчик, если он быть, не видеть, что мы идти. Ружья с собой не брать, только ножи. Ружья нам помешать.
— А чем пока займутся остальные?
— Идти в дом и спокойно ждать, пока мы возвращаться.
Рафтеры последовали совету вождя и удалились в бревенчатую хижину, где их никто не мог заметить. Миссуриец вместе с вождем проползли немного вперед и лишь потом поднялись, чтобы спуститься к реке и, по возможности, подслушать трампов.
Реку Черного Медведя можно считать границей той своеобразной холмистой местности, которую нарекли Волнистой прерией. Холмы-близнецы, разделенные долинами, также похожими одна на другую, теснятся там, налезая друг на друга, по всему Восточному Канзасу. Волнистая прерия богата водой и лесами, а с высоты птичьего полета богатые водой и лесами нескончаемые холмы и долины напоминают катящиеся волны зеленого моря. Отсюда и название, из которого можно заключить, что под прерией не всегда следует понимать луг или покрытую травой равнину. Воды реки Черного Медведя глубоко проели эту мягкую, богатую гумусом холмистую землю, и теперь ее берега на всем протяжении прерии большей частью круты и поросли вплоть до самой воды густым лесом. Местность эта являет или скорее являла собой настоящий дикий уголок, но в последнее время Волнистая прерия относительно плотно заселена, а ее девственная природа начисто ограблена горе-охотниками.
Там, где работали рафтеры, недалеко от блокгауза, высокий берег круто обрывался в воду, что было весьма выгодно, ибо позволяло организовать здесь что-то наподобие верфи, представляющей собой большие стоки-катки, по которым сплавщики без особого труда могли спускать на воду стволы и бревна. К счастью, берег был свободен от поросли, но все же пробираться в темноте оказалось нелегко. Миссуриец был бывалым, многоопытным вестменом, но и его удивляла та легкость, с которой вождь, держа белого за руку, двигался бесшумно и уверенно между деревьями и так ловко избегал стволы, словно проделывал это ясным днем. Внизу шумела река, которая хорошо приглушала звуки их шагов.
Блентер находился здесь уже давно, но работал как охотник и «заготовитель мяса», а потому знал окрестности как свои пять пальцев. Уж он, как никто, мог оценить уверенность старого вождя, с которой тот пробирался, оказавшись в этой местности первый раз, да еще и в темноте.
Спустя четверть часа оба спустились в одну из долин Волнистой прерии, которая пересекала здесь русло реки. Долина, как оказалось, заросла деревьями, между корней которых струился тихо журчащий ручей. Вблизи места, где он впадал в реку, находилась маленькая поляна, на которой росло несколько кустов. Именно там расположились бандиты, разложив костер, блеск которого ударил обоим в глаза, еще когда они находились под крышей лесного свода.
— Трампы также быть неосторожны, — шепнул вождь тонкава своему спутнику. — Палить такой огромный костер, словно они хотеть сжарить целый бизон! Индейские воины всегда жечь только малый огонь. Пламя не видеть, и совсем мало дыма. Мы легко подойти к ним ближе и сделать так, что они нас не заметить.
— Да, — размышлял вслух старик, — подойти-то мы сможем, но услышим ли мы, что они говорят — вот ведь вопрос.
— Мы совсем близко и слышать. Будем держаться вместе, а если бандиты обнаружить нас, мы убить напавших и быстро скрыться в лес.
Остановившись перед краем поляны, они четко увидели огонь и сидевших вокруг людей. Здесь, внизу, в речной долине, комаров, которые в изобилии водятся в этой местности, оказалось намного больше, нежели наверху, в лагере рафтеров, потому, пожалуй, трампы и разожгли такой огромный костер. Где-то в стороне стояли их кони — видно их не было, зато было слышно. Они так натерпелись от москитов, что находились в постоянном движении, не давая насекомым сесть. Миссуриец слышал звуки их копыт, а острое ухо вождя улавливало даже хлопки хвостов.
Теперь белый и индеец легли на землю и медленно поползли в сторону огня, прикрываясь зарослями, растущими вдоль просеки. Трампы сидели рядом с потоком, кругом заросшим густым камышом, который торчал вплоть до места их стоянки.
Индеец, ползущий впереди, подался в камыши, ибо лучшего укрытия нельзя было и придумать. При этом он показывал настоящее мастерство в искусстве подкрадываться. Нужно было пройти незамеченным сквозь стену высоких и тонких камышовых стеблей и не издать ни малейшего звука. Ни в коем случае нельзя было позволить камышам двигаться, ибо это сразу могло выдать. Большой Медведь решил вопрос просто: он расчищал себе путь. Он клал перед собой срезанные острым ножом стебли даже излишне заботливо, чтобы облегчить путь следующему за ним миссурийцу. Все это происходило так бесшумно, что даже опытный старый Блентер никак не мог уловить звуки падающих срезанных стеблей.
24
Чокто, чоктавы — индейский народ группы мускогов, живший на юге современного штата Оклахома. В XIX веке их основными занятиями были ручное подсечно-огневое земледелие, охота, рыболовство, собирательство и примитивное ткачество.