Через пару минут визитёры уже находились внутри кабинета директора театра. Сперва дю Гресси подскочил на месте, увидав, кто к нему пришёл, даже потянулся за именным кинжалом, что лежал в ящике стола.
- Спокойно, мистер, ни резать, ни стрелять в вас мы не будем. – поспешил успокоить его Джек – И хотя мы и являемся теми, о ком вы подумали, намерения у нас вполне мирные.
- Хор… хор… хорошо. – проглатывая слова, ответил дю Гресси. Жестом он предложил посетителям присесть, так как слов подобрать не мог.
Первым делом Барбосса демонстративно выложил на стол пистолет и рапиру, и повесил шляпу на край стула. По одному его внешнему виду директор театра понял, что разговор ему предстоит не из приятных, а звать солдат и жандармов сейчас не самая лучшая идея. Обстановку разряжал Воробей, который улыбался, как ни в чём ни бывало.
- Итак, чем обязан честью видеть вас, господа? – немного успокоившись, спросил дю Гресси.
- Вы расскажите мне кое – что об одной из актрис вашего театра. – спокойно произнёс Барбосса, но так, ни одному здравомыслящему человеку не пришло бы в голову отмолчаться.
- Это вопрос или…
- Видите ли, господин артист, - заговорил Воробей – мой собрат по оружию горит желанием услышать от вас историю одной мадам, которой недавно ваш театр бесславно лишился. Смекаете?
Дю Гресси задумался. За последнее время театр, которым он руководил последние восемнадцать лет, понёс всего одну существенную потерю, при этом о трагедии знали все служащие. Что же нужно паре незнакомцев, изрядно смахивающих на разбойников?
- Я догадываюсь, кого вы имеете в виду. – промолвил он негромко – Но что конкретно вы хотите узнать?
- Как долго в вашем театре служила Эмма Рушье? – уверенным тоном спросил Барбосса, глядя французу в лицо.
Услышав вопрос, дю Гресси искренне удивился. Он стал перебирать в памяти всех актрис, которые когда – либо состояли в труппе его театра, но женщины, которую звали Эмма Рушье, он вспомнить не мог.
- Прошу меня простить, месье, - заговорил он – но я не знаю никакой Эммы Рушье.
- Что?
Гектор не знал, как реагировать на такой ответ. Ему не хотелось верить в происходящее, но действительность доказывала ему обратное. Джек заметил, в какой ступор впал его партнёр, и взял инициативу на себя.
- Подумайте хорошенько, мистер дю Гресси. – он указал на Барбоссу – Мой коллега расстроен, а если вы ему ничего не объясните, он расстроится ещё больше, и тогда за последствия я не отвечаю.
- Вы хотите сказать, что не знаете, кто служил в вашем театре? – заинтересованно спросил Гектор, и в его голосе прозвучала претензия.
- В моём театре служат выходцы с Британских островов. Исключение составляла одна – единственная француженка, местная жительница.
- И её звали Эмма Рушье, не так ли?
- Нет.
- Глаза зелёные, волосы золотистые, губы бантиком, ямочки на щеках. – Барбосса чувствовал, что начинает злиться, поэтому изо всех сил старался сохранить спокойствие – Вспоминайте, ведь от этого зависит ваше будущее.
- В труппе действительно состояла женщина с такими приметами. – ответил дю Гресси, будучи не в силах скрыть волнения – Но её звали Наталин д’Ормерьяк. И поступила она на службу по рекомендации губернатора. Это она ушла из жизни столь трагически.
Недостаточно будет сказать, что Гектор ожидал такого ответа в самую последнюю очередь. Сказанное поразило его, словно удар молнии. Он не знал, что ответить, так велико было потрясение. Нет, этот бред, похоже, не закончится никогда. Понимая состояние партнёра, Джек решил сам продолжить беседу с дю Гресси.
- И что, вы приняли её без проблем? – спросил капитан.
- Разумеется! Не мог же я отказать самому губернатору. – ответил директор театра – К тому же, мадмуазель д’Ормерьяк была чрезвычайно одарённой, талантливой женщиной, если не сказать больше.
- Больше?
- Да. Она была задействована в большей части постановок, и каждый раз спектакли с её участием собирали полный зал. На спектаклях с ней присутствовали самые уважаемые и состоятельные люди, а песни, которые она исполняла на закрытых мероприятиях, обязательно должны стать бессмертными. Её обожала публика. Наталин была одинаково хороша в роли королевы и в роли рабыни, в роли доброго ангела и роли дьявола во плоти.
«Угу, и в роли неверной любовницы и безответственной матери была просто гениальна», - отметил про себя Барбосса.
- Вы столь высоко цените, вернее, ценили сие дарование. – продолжал Воробей – Как же вы теперь без неё?
- После смерти нашей примы театр два месяца не давал представлений. – грустно ответил Жан – Найти замену Наталин оказалось нелегко. Не сразу нашлись желающие, пойти на этот шаг. Кое – кто высказывал предложение закрыть театр. Однако, как я подумал, Наталин такое положение дел совсем бы не обрадовало. В память о ней мы продолжили работу, и не сняли с репертуара пьесы, в которых она принимала участие.
- Какие, например?
- В первую очередь бессмертные шекспировские «Отелло», «Макбет», «Король Лир», «Антоний и Клеопатра», «Много шума из ничего», «Укрощение строптивой» и «Двенадцатая ночь». Не обошлось без сочинений господина Мольера – «Тартюф», «Мещанин во дворянстве» и «Мизантроп». А также «Собака на сене» господина де Вега, «Филастр» господ Бомонта и Флетчера, «Белый дьявол» господина Уэбстера, «Мариамна» господина Лермита, «Сид» господина Корнеля. Ещё следует обязательно упомянуть «Волчицу Изабеллу», «Дочь Понтифика», «Анну и Генриха» и «Королеву Йорков».
- А эти произведения кто написал?
Дю Гресси улыбнулся, услышав этот вопрос. Ему всегда нравилось, когда кто-то интересовался пьесами, к которым он имел непосредственное отношение. Заметив, как жаждет его собеседник получить сведения, директор театра выпрямился и приобрёл довольный вид.
- С автором сиих пьес вы имеете честь сейчас разговаривать. – ответил он, выказывая гордость за себя.
- О, какая удача! – воскликнул Джек – Надеюсь, нам с коллегой как-нибудь посчастливится увидеть ваш спектакль на сцене, мистер дю Гресси!
В этот момент Гектор понял, что разговор рискует перейти в совершенно иное русло. Не хватало ещё, чтобы Воробей принялся обсуждать Шекспира с этим типом, который, кажется, чего-то не договаривает. Так, чего доброго, кто – нибудь проболтается о присутствии пиратов, и тогда придётся принимать оборону. Пора взять инициативу в свои руки.
- Если Эмма… то есть Наталин была столь бесподобной, то почему же она полезла в петлю после провала спектакля? – поинтересовался капитан, вовремя заткнув своего заклятого друга – Как вообще случилось так, что спектакль с божественной Наталин провалился?
- Есть кое-что, что не подвластно актёрам, какими бы одарёнными они ни были, месье, - грустно ответил француз – например, предпочтения публики. Предсказать, что драма «Кардинал и королева» (моего авторства, между прочим) окажется не по вкусу зрителю, не мог никто. Критики отнеслись к ней довольно холодно, публика – тем более. То же самое происходило, когда мы ставили «Венецианского купца» Шекспира, а что творилось после премьеры «Учителя танцев» Лопе де Вега, описать словами невозможно! Пришлось возвращать зрителям деньги, уплаченные за билеты, а кое-кто из особо недовольных грозился сжечь театр. – дю Гресси помрачнел ещё больше – И что самое неприятное, мадмуазель д’Ормерьяк играла в этих пьесах главные женские роли.
- И как же она восприняла постигшие её неудачи? – заинтересованно спросил Барбосса, опередив раскрывшего рот Джека, который приготовился спросить то же самое.
- Болезненно, как и вся труппа. – сказал дю Гресси – Но тогда она держалась молодцом, никто не видел, чтобы она пролила хоть одну слезинку, наоборот, Наталин утешала своих коллег, как могла. Что нашло на неё на этот раз – не понимаю. Быть может, роль в пьесе много для неё значила, но если бы это было так, я бы узнал об этом в первую очередь. А быть может, она приняла роль слишком близко к сердцу. Никто не ожидал от неё такого поступка.