Кружевные трусики, скользнув по длинным крепким ногам, скрыли поясок с подвязками. Зоэ нагнулась, пряча в чашечки бюстгальтера свои маленькие острые груди, и Блейд увидел их отражение в зеркале трюмо. Он ощутил физическую боль; волна нового желания стремительно нарастала в его жаждущем теле.
– Зоэ… – прохрипел он.
Она просунула голову и руки в синее льняное платье, потом расправила его и потянулась за черепаховым гребнем, инкрустированным серебром. Занимаясь прической, она следила за Блейдом в зеркале.
Блейд протянул руку к пачке сигарет на ночном столике, чиркнул зажигалкой и, выдохнув дым, снова повторил:
– Зоэ…
Сейчас она занималась губами – наносила едва заметный слой бледной помады. Она не любила яркие цвета, ее губы сами по себе были сочными, алыми… Губы, которые он так часто целовал…
– Зоэ…
– Да, Дик? – она промокнула рот салфеткой.
– Ты все обдумала? – голос его стал хриплым. – Ты понимаешь, что делаешь? Ты действительно хочешь уйти от меня… бросить прямо сейчас?
Зеркало донесло призрак ее улыбки.
– Да. Да, Дик. Я все обдумала, я знаю, что делаю, но я совсем не хочу покидать тебя.
– Женская логика – это ее полное отсутствие, – нахмурился Блейд. – Ты любишь меня и не хочешь уходить – однако уходишь. Это больше, чем может понять мужчина.
Зоэ покрутила ступней, пристально разглядывая чулок. Ее милое подвижное личико с широко расставленными глазами и пухлым ртом оставалось безучастным. Она смотрела вниз и в сторону, избегая встречаться взглядом с Блейдом; он не должен видеть даже намека на слезы в ее глазах. Леди – а Зоэ, несомненно, являлась леди, – не плачут в такие моменты.
– Мы уже обсуждали это, Ричард. Прошу тебя, не начинай все с начала. Давай попрощаемся и… и… и потом ты отнесешь в машину мой чемодан.
Блейд, раздраженный, вскочил, натянул брюки и босиком направился во двор к ее «фиату» с чемоданом в руке. Лунный свет играл на его смуглых плечах.
Зоэ шагнула во двор. Позже Блейд подумал, что она сделала все очень ловко, будто отрепетировала заранее. Она не прильнула к нему, не дала возможности вымолвить слово – только легко и быстро коснулась губами его щеки. «Будь счастлив, дорогой», – услышал он, и в следующий миг Зоэ уже была в машине. Она грациозно подобрала ноги, одернула юбку и уехала.
Блейд мрачно наблюдал, как красные точки задних огней «фиата» проплыли по переулку и исчезли на повороте за стволами тисов. Он слышал, как прошуршали по гравию колеса маленького автомобиля, потом машина выехала на автостраду, взревел мотор и звук начал стремительно удаляться.
Прощай, Зоэ. Будь счастлива.
Он вернулся в домик, швырнул брюки на пол и снова растянулся на кровати: ложе теперь казалось ему слишком широким и пустым. Запах ее духов деликатным напоминанием плавал в воздухе.
Блейд закурил новую сигарету и уставился в потолок. Через минуту он начал ругаться – тихо, едва шевеля губами, словно читал про себя молитву. Еще через пять минут он иссяк и почувствовал себя лучше.
Ничего не поделаешь, думал он, абсолютно ничего. Работа есть работа, и долг есть долг. И то, и другое важнее личных переживаний. Даже важнее любви.
Именно в этом и был камень преткновения. Как честный человек, отвечающий за свои слова, Блейд не мог сказать Зоэ того, что она так жаждала услышать – что он любит ее и хочет на ней жениться.
В этот вечер они спорили больше часа и под конец девушка с почти шокирующей откровенностью заявила:
– Ты пропадаешь на недели, на месяцы, Ричард, – и никогда ни слова объяснения. Ты неожиданно исчезаешь, потом так же неожиданно появляешься… А я… я должна радоваться твоему возвращению и начинать все с того места, на котором мы остановились прошлый раз. Больше такого не будет, Ричард! Во всяком случае – со мной!
Объяснять что-либо было бесполезно. Присяга и закон о государственной тайне связывала Блейда по рукам и ногам. Он не имел права заикнуться даже о причинах, по которым не может давать какие-либо объяснения. Он прятался от ее вопрошающих глаз в молчание, лесть, секс.
Но, в конечном счете, не помог даже секс.
– Ричард, я нормальная женщина. Я хочу иметь мужа, семью, дом, какую-то определенность в жизни. И больше всего я хочу знать, где пропадает мой муж и когда он вернется домой – по крайней мере, вернется ли он вообще. Ты знаешь, Ричард, я никогда не проявляла любопытства к тому, чем ты занимаешься, но чувствую, это опасно. Даже не просто чувствую – уверена. И можешь ли ты обещать, что всегда сумеешь вернуться?