Путник упрямо замотал головой, отгоняя дремоту. Умыться бы…
Эта мысль оказалась еще коварнее. Остро захотелось прямо сейчас ощутить на коже ледяную воду — чтоб замерло дыхание, а сердце пошло стучать восторженно и отчаянно…
«Как от поцелуя красавицы», — подумал юнец с умудренностью человека, дожившего до шестнадцати лет и дважды целовавшегося с девушкой.
Воспоминание наотмашь ударило по душе: прощание за оврагом и злые, беспощадные слова…
Ну и ладно. Девушек на свете много. Обиду можно пережить и забыть…
И тут же обида действительно забылась. Потому что рядом, в двух шагах — удобный спуск к реке. А у берега лежит в воде камень, чтоб на него встать. И прорубь рядом с камнем пробита. Мужики из соседней деревни ходят сюда рыбачить? Или по соседству есть избушка охотника?
Паренек спустился к реке быстро и ловко. Ни разу не поскользнулись на корке наледи ноги в стоптанных сапогах. Без опаски ступил путник на лежащий в воде камень. Опустился на колени, с удовольствием глядя на тонкий лед, затянувший прорубь. Склонился пониже — и уверенно положил на лед обе ладони.
Не ударил, не нажал — просто положил. Но ледок начал плавиться под руками. Все шире и шире от ладоней разбегалось черное пятно воды… и вот уже на темной глади в рамке из толстого сизого льда отражается довольная мальчишеская физиономия.
Парнишка расхохотался. Сорвал с головы лисью шапку, чтоб не уронить ее в воду, положил на снег. И принялся зачерпывать воду пригоршнями и плескать в лицо, нимало не заботясь о том, что облил уже полушубок на груди и крепко замочил рукава.
Наконец вскинул лицо, на котором не было уже и тени сна. Новым, ясным взглядом обвел заснеженный берег и припаянное к нему ледяное поле. И вновь жадно погрузил руки в воду, словно скупец — в сундук с серебром.
Но тут же смех его оборвался, спина и плечи застыли, напряглись.
Потому что там, в воде, кто-то мягко и сильно взял его за обе кисти.
Юноша не удивился и не испугался. С досадой прикусил губу, дернулся — но руки были прочно сжаты в мягких тисках.
— Пусти, ну! — возмутился путник. — Я же только умыться!.. Воды жалко, да?..
Мягкая неодолимая сила неспешно потянула юношу к себе. Он упал грудью на камень, яростно затрепыхался — руки были в воде по локоть — и вспомнил нужные слова:
— Заклинаю моей человечьей кровью — отпусти!
Нехотя разжалась подводная хватка.
Вырвавшись, путник уселся на камень. Он не замечал, что с рукавов полушубка текут ручейки, а овчина покрылась сосульками. Юноша сердито глядел в прорубь.
Там, на черной глади, вместо своего отражения он видел женское лицо. Некрасивое, но поражающее властностью и силой. Грубо вылепленные черты, прямые широкие брови, твердо сомкнутые губы, упрямые глаза, такие же черные и бездонные, как речная глубина. И волосы, невероятно густая и буйная масса темных волос, колышущихся вокруг лица и уходящих под ледяную корку.
Путник обиженно, по-детски всхлипнул:
— Сильная, да?.. Довольна, да?..
Сейчас он был похож на мальчишку, которого старшие ребятишки не взяли в игру, да еще и поколотили.
Ни слова не прозвучало в стылом воздухе. Молчали замерзшие берега, молчал серо-сизый лед, по которому ветер мел снег. Не дрогнули твердо очерченные, надменные губы женщины. Но в этом молчании был презрительный ответ, внятный путнику.
Да, сильная. Да, довольна.
Лицо в воде расплылось, растаяло, поверхность воды на глазах пошла затягиваться ледяной коркой.
— Ну и ладно! — громко сказал путник, вставая на ноги. — Не больно-то надо было…
Подобрав шапку, он принялся карабкаться по обледеневшей тропке. Подниматься было труднее, чем спускаться: мешали навернувшиеся на глаза слезы.
Уздечка из веревки была сделана с деревенской обстоятельностью: вокруг шеи за ушами лошади, узел под горлом, еще петля вокруг морды — и конец веревки как повод.
А вот человек, который вел лошадь в поводу, на крестьянина отнюдь не походил, хоть и одет был весьма небогато. Невысокий, жилистый, с острым волчьим лицом, которое пересекали два старых шрама — один на щеке, другой через переносицу… И два меча за плечами. Эфесы простые, без украшений, потертые ножны. Рабочие клинки.
А потому двое, шагнувшие перед путником на дорогу, не стали его недооценивать. Держались на расстоянии — и один сразу поприветствовал незнакомца вскинутым на прицел луком. Стрела глядела путнику в лоб.
Второй — здоровяк с мрачной физиономией — поигрывал увесистой дубиной, но близко к встречному не торопился подходить.