Осёл посмотрел потухшим взглядом на Рыжика, потом оглянулся на Тобика и снова молча уткнулся в ограду.
— Слушай, ну поболтай с нами, чего тебе стоит, всё равно ведь скучаешь…
Тобик внимательно смотрел и слушал, но никакого ответа уловить не мог. Рыжик не унимался:
— Ну скажи хоть, как тебя зовут?
— Отстань! — осёл никаких звуков не произносил, но понять, что он сказал именно это, было нетрудно. Обида и боль пропали, появился интерес:
— Вот это да, Рыжик, я его слышу!
— Да, только уж больно неразговорчивый зверь попался… Понимаешь, любезный, я учу этого мальчика понимать животных, а проходить дальше нам не разрешают, вся надежда на тебя!
— Кто это вам не разрешает, купите билет и идите! Вон там настоящие интересные звери, не то, что я…
Тобик был потрясён. Он слышал всё совершенно отчётливо, хотя осёл не издавал ни каких звуков. Просто понять его было совсем не сложно. Рыжик продолжал:
— Да, но видишь ли, родители этого мальчика решили, что именно ты из всего животного мира самая подходящая для него компания.
— Они его не любят? Люди считают нас, ослов, тупыми и упрямыми, а я ещё и совсем старый и грязный, я скоро умру, отстаньте от меня!
Тобик возмутился. Он не кричал, не размахивал руками, но он чувствовал свой голос и понимал, что осёл и Рыжик его услышат:
— С чего, почему, кто так решил? Ты такой же, как они все, и даже лучше их, ты будешь жить ещё долго и радовать всех своим видом!
Осёл удивлённо повернулся. Рыжик едва успел отскочить в сторону:
— Тобик, у тебя получается! Только давай не так громко, на нас уже оборачиваются.
— Ай, я-то уже и забыл, что вы… что тут полно народу, и не все меня поймут.
— Да чаво жа не понять-то, — вдруг вмешался в разговор подвыпивший старик в одежде, являвшей собою странную смесь наряда клоуна и гусарского мундира, — я вот тожа с нём всегда обо всём потолковать любил… да… были добрые денёчки! Интересуетесь?
Тобик сразу сообразил, что перед ним сотрудник зоопарка, в ведении которого и находился осёл. Мужчину в лёгкой нетрезвости явно тянуло поговорить:
— Митрич меня тут все зовут. Тридцать лет уже при зверях я, так-то вот. Всю страну, вдоль и поперёк, и не раз… Ай ты старая ослятина, друг сердешный, — старик с чувством потрепал осла по холке, тот и ухом не повёл, — Боцман, Боцман его кличут! Добрая коняка, даром что осёл… Ой, знал бы ты, малый, сколько мы ребятишек с ним перекатали… это ж за годы-то — не сосчитать! Он ведь только подрос, его в тележку и определили, говорят, чего он зря стоять будет, тоже, экспонат, осёл средиземноморский, туды яво, невидаль! Он, говорят, скотина добрая, и ты, говорят, Митрич, тоже, навроде того… Сооруди возок, упряжь ему полегче, да и катайте детишек. И аттракцион, и зоопарку прибыль. А я такую тележку смострячил, заглядение! Пошло дело, смех, восторги, ох и любили нас ребятишки… Да, чего это я…
Старик вдруг осёкся, благодушие на лице сменилось суровостью. Он задумался, помолчал. Тут на глаза ему попался Рыжик, который вместе с Тобиком и самим Боцманом тоже внимательно слушал рассказ.
— От, непорядок! — неожиданно громко заявил старик, — ты как из клетки вылез? А ну марш на место, счас начальство заметит, опять мне нагоняй!
— Это моя белка, не из зоопарка, я с ней из дома пришёл, — пояснил Тобик.
— А-а, зверюшек, значит, любишь… я вот тоже в детстве, кого только не водил, любил это дело… а щас вот… тока выпить люблю. Малый, у тебя копеечки нету, очень мне душно, горе у меня, друга жизнь отняла…
— Какого друга? — спросил Тобик, протягивая старику монетку.
— А вот, этого самого! От он, даже не глядит на меня! — Митрич обнял за шею Боцмана, тот отвернул морду, — попался я директору, говорит: «Ещё один загул, и ты уволен! И надо подумать, как бы сменить этот позорный транспорт! Мамаши стали жаловаться, что мы детей на старом вонючем осле катаем!» А позавчера к нам привезли вот её!
Митрич кивнул в сторону. Мимо катила расписная тележка. А везла её молодая пони, молочно-белого цвета красавица с карими умными глазами. В повозке сидела Алёнка, сестра Тобика. Она весело помахала брату рукой. Тобик ответил так же. А Митрич меж тем продолжал:
— А этому вот уж третий день жрать не дают. Вчера у зебры клочок сена сдёрнул, дак она его чуть не загрызла. Всё! Завтра ему каюк! Распоряжение имеется! Пойдешь на корм тигру, старая ты конина! — у Митрича потекли слёзы, — А чего, думал, задаром тя кормить кто будет? Шалишь! Такия дела нынче…
Митрич не попрощавшись и не оглядываясь поплёлся к ларьку через дорогу.