Мика мрачно кивнул.
– Нам нужно перевернуть её на спину, и очень аккуратно. Готов?
Мика снова кивнул. В ушах у него гудело, будто ветер завывал в терновнике. Он наклонился и положил дрожащие ладони на её обтянутую змеиной кожей спину: одну руку возле шеи, другую – на талию. Змеиная кожа – или душекожа, как называл её Илай, – на ощупь оказалась гладкой и мягкой, и кончиками пальцев Мика ощущал каждый вдох и выдох девушки.
– Теперь осторожно, – сказал Илай, подхватывая девушку под руку и поддерживая её за предплечье. – Вот так. Теперь подталкивай.
Они очень осторожно приподняли девушку. Она оказалась совсем не тяжёлой. С лёгким вздохом она перевернулась на бок, и Мика наклонился к ней, поддерживая рукой её шею. Длинные пепельно-жёлтые волосы вуалью прикрывали её лицо. Мика чувствовал их мускусный аромат с привкусом дымка. Он мягко опустил её голову на камень и встал.
– Возьми её за плечо, – сказал Илай. – Только не дави. Когда я скажу, нажми на эту выступающую кость, как бы сглаживая её. Крепко, – добавил он. – Но нежно. И не толкай.
Под чутким руководством Илая Мика положил одну руку девушке на плечо, а другую – чуть ниже выпирающей лопатки. Ощутив явный вывих сустава, он вздрогнул. Его взгляд скользил по её телу: по груди, вздымавшейся от каждого вдоха, по плоскому животу и по её стройным ногам. Пусть она выглядела хрупкой, лёгкой и разбитой, но была в этой девушке недюжинная сила – пальцами через душекожу он чувствовал крепкие развитые мышцы.
– Готов? – спросил Илай.
Мика едва заметно кивнул. Скалолаз наклонился, стянул с себя ботинок, отбросил его в сторону и осторожно просунул босую ногу девушке под мышку. Наклонившись, он взялся за её руку выше и ниже локтя и уверенно отвёл назад. Затем ухватился покрепче и слегка вывернул руку.
Девушка пошевелилась, что-то тихо бормоча, но не очнулась. Мика сглотнул.
Илай надавил сильнее, тихонько крякнув.
– Пора, Мика, – скомандовал он. – Медленно и аккуратно…
Мика крепко надавил на выступающую кость и осторожно, как мог, сдвигал руку вперёд. Пальцы у него дрожали; пот покрывал лоб и застилал глаза, от чего в них защипало.
Илай чуть сильнее потянул руку.
– Крепко, но нежно, – выдохнул он.
Кончиками пальцев Мика ощутил мягкий хруст: головка плечевой кости встала на место; девушка издала тихий стон, её тело напряглось на секунду и тут же обмякло. У Мики сжалось сердце, ему стало трудно дышать. Он протянул руку, осторожно отвёл завесу волос, скрывавшую её лицо, и тут же прикусил губу; казалось, в глубине его живота разверзлась зияющая дыра.
Она была красива, так красива; но то была странная, дикая красота. Нос у неё был тонкий и чуть вздёрнутый, а раздутые ноздри говорили о силе страсти и придавали лицу немного презрительное выражение. Её бледные губы были полными и чувственными, с едва заметными линиями в уголках рта; линиями, свидетельствовавшими о решительности и своенравности. Небольшая ямочка у неё на подбородке выглядела такой милой и изящной, что Мика почувствовал непреодолимое желание дотронуться до неё кончиками пальцев.
Он наклонился. Её тёплое и ароматное дыхание слегка отдавало кислинкой. Он страстно захотел, чтобы она открыла глаза и тоже взглянула на него. Её бледная полупрозрачная кожа была безупречна, и, глядя на неё, Мика ощущал, как его грудь распирает; он боролся с желанием протянуть руку и погладить её.
Шум у него в ушах усилился. Его бросило в жар. Он смотрел на неё, как заворожённый, разинув рот и не шевелясь, так что даже забыл дышать.
Он потянулся вперёд и осторожно смахнул красную пыль, осевшую на её дрожащих ресницах. Обвёл кончиками пальцев тёмные круги вокруг её глаз, отдалённо напоминавшие синяки; затем коснулся настоящего синяка, тёмного и неровного, который будто испачкал её высокую скулу. Её кожа была настолько мягкой, что на ощупь напоминала промасленный шёлк…
Тут он заметил кончик нити в уголке её рта. Мика взял её двумя пальцами, потянул и вытащил длинную нить. Он приблизился к девушке и раздвинул её губы.
Там что-то было – уголок грязной ткани, который он медленно и осторожно вытягивал у неё изо рта. Ткань зацепилась за острые зубы, затем поддалась, и Мика уставился на скомканный клочок грязной тряпки, который разворачивался на ладони его дрожащей руки.
Он повернулся к Илаю.
– Нельзя оставлять её здесь, – сказал он.
Глава тридцать третья
Голова кружилась, всё тело болело, как один большой синяк; когда она попыталась пошевелиться, боль лезвием пронзила её плечо. Она вздрогнула и замерла в ожидании, когда боль утихнет.