Для меня не нужно было дополнительного доказательства, что здесь имеется все необходимое, чтобы привести нас в потаенный город. Тем не менее я был доволен, что в таком важном деле наше абсолютное убеждение будет подтверждено несомненным доказательством. А оно было перед нами: фра-Антонио, более хладнокровный, чем я, сравнил рисунок в письме с изображением на золотой монете и нашел их совершенно одинаковыми; на золотом кружке не доставало только стрелы, указывающей путь.
– А теперь, – с энтузиазмом воскликнул я, – нам предстоят открытия в археологии, каких не видывал свет!
– А теперь, – тихо и благоговейно произнес фра-Антонио, – мне предстоит такой подвиг во славу Божию, какой редко выпадает на долю человека.
V. Инженер и грузовой агент
Что над нами тяготеет странная судьба, в этом мы нисколько не сомневались, как фра-Антонио, так и я. Не простая случайность свела нас вместе, а потом в наши руки попали такими странными путями (в отдаленных одно от другого местах, но почти одновременно) две древних рукописи. Каждая из них сама по себе не имела бы значения, но вместе они ясно показывали путь к такому удивительному открытию, какому нет подобного в мировой истории.
Едва только я вполне уразумел, какое интересное приключение ожидает меня и какую почетную известность доставит оно мне, как решил держать все это в секрете от моих товарищей – археологов до тех пор, пока представится возможность сказать им не о том, что я намерен делать, но о том, что уже сделано; у меня не было ни малейшего желания поделиться с ними высокой честью, которая по праву выпадет на мою долю, когда я опубликую результаты своих исследований об этой изолированной общине, дожившей до наших дней в неприкосновенном виде с доисторических времен. Мне было очень приятно, что фра-Антонио совершенно согласился со мной и не желал разглашать до времени нашу тайну. Как я вижу теперь, им руководила в данном случае единственная слабая струна, открытая мной в этом безупречном человеке. Как я решил не делить с другим археологом высокой чести открытия первобытной общины, так и фра-Антонио решил, что ему одному должна принадлежать слава евангельской проповеди в этой области глубокой языческой тьмы, которую он жаждал разогнать лучезарным блеском христианского учения. Если с его стороны это был грех, то, вероятно, этот грех разделяли с ним многие праведники, давно попавшие в рай. Сам блаженный Франсиск, на совете в Маце, когда ему пришлось делить между своими последователями языческий мир, сказал, что они могут проповедовать христианство, где им угодно, а Сирию и Египет он оставляет за собой; им также руководила надежда, что не в одной, так в другой из этих стран его труды увенчаются славным мученичеством и, может быть, в этом отношении фра-Антонио хотел идти по стопам великого основателя своего ордена.
Но, хотя мы оба твердо держались намерения оставить за собой честь такого великого археологического открытия, с одной, и такого великого христианского подвига, с другой стороны, нам не приходило в голову браться за наше предприятие совсем без товарищей. Пускаясь в далекий и неизвестный путь, нужно было пригласить с собой надежных спутников. Часть земель, по которым нам предстояло проходить, подвергалась набегам диких индейских племен; что могли сделать против их нападения двое одиноких странников, не имевших понятия о военном искусстве? Да, наконец, если б даже дикари оставили нас в покое, другие опасные случайности могли грозить нашей жизни, тогда как, вместе с товарищами, нам было легко преодолеть многие затруднения. Я, со своей стороны, сильно желал взять с собою кого-нибудь из моих соотечественников. Мексиканцы, несомненно, обладают большой любезностью, и это свойство внушает мне величайшее уважение, но каждый англичанин в критическую минуту, в особенности когда приходится сталкиваться с дикарями и биться с ними насмерть, предпочтет возле себя англичан, мужество и сила которых не имеют себе равных в свете, когда они дерутся рядом со своими соотечественниками. Но в данном случае меня затруднял вопрос, где я навербую этот англосаксонский контингент!..
Однажды вечером, сидя в ризнице фра-Антонио, где у нас постоянно происходили беседы, мы толковали о том, что нам следовало бы запастись надежными провожатыми. Вообще предприятие требовало всестороннего обсуждения. Мы почти уже решились организовать небольшой отряд из индейцев племени отоми и пригласить двух храбрых молодых людей, знакомых францисканца, себе в товарищи. Но, хотя я и одобрил этот план за неимением другого, однако он мне был не по душе; во-первых, я предпочел бы в данном случае иметь дело с англичанами, а во-вторых, мне казалось, что наши юные спутники разгласят о предприятии, которое мы желали держать в тайне. Монах соглашался со мной. Итак, не придя ни к какому окончательному решению, я пошел домой сильно не в духе. При входе во двор гостиницы, до меня донеслись звуки губной гармошки Пабло, сопровождаемые громким смехом, и разговоры на английском языке: узнав веселых посетителей, я в то же время услышал, как один из них сказал на невозможном испанском языке: