Он — и тот, осененный Бахрамом и тоже Бахрам,
Ловчий, бивший онагров, онагром же прозванный сам[41].
Им кичатся владыки, затем, что он прочих могучей,
Он — прославленный веком знаток наивысшего лучший.
Трон султанов он занял и занял халифов престол,
Одолел византийцев, абхазцев к покорству привел.
Из живущих людей справедливостью самый богатый,
Самый щедрый из щедрых, пытливостью самый богатый.
Небосвод — твоя вера, державство — звезда в небесах,
Не жемчужница ль царство, те жемчуг ли — ног твоих прах!
Он ручей, он и море, в них рыб и жемчужин немало,
Нет прозрачней ручьев и обильней морей не бывало.
Этот ртути источник по длани его наречен[42],
Как и ртуть, постоянно бежит и колышется он.
Тот смеющийся лал, украшающий пояс пророка[43],
В пояс горний попав, поднимается лалом с востока.
С ним затеять борьбу не захочет никто никогда, —
Из окна голубого на дерзкого грянет беда.
Колокольчика звоном литавру небес он расколет
И сосудец луны — только дунуть в него соизволит!
Сердце весело в нем, зачинает он ладно дела,
Человечен душой, завершает изрядно дела.
Щедрость — чаша твоя, с нею кравчий — рука нераздельна, —
Век в ней будет вино, ибо шахова жизнь беспредельна.
Благородство людей и деяния их — от тебя.
Свет у мира в очах, все сияние их — от тебя.
Дар за даром, победы у неба берешь без опаски,
Сразу девять утроб тяжелы от одной твоей ласки.
Уши рыб, что внизу и вверху, рады створками стать
Тех прекрасных жемчужин, что будут твой меч украшать[44].
Ясный месяц, что ночью свой меч над землею возносит,
Только меч свой завидит — и щит, опозорившись, бросит.
Меч твой светлый — струя, что как воды Евфрата чиста,
Ею разлит сосуд, где врагов твоих жизнь налита.
Тот, кто гневом затоплен твоим, упоенный покоем,
Будет паводком смыт, если б он оказался и Ноем.
Кей-Хосров ты умом, твою чашу наполнил Джамшид,
Мотыльком на свече — на лице твоем солнце сгорит.
Будь же в храбрости львом — ведь и храбрый с тобою не спорит,
«Львом» — сказал я? Ошибся: и льва твоя сила поборет.
Ты из племени львов, что по зарослям частым живет.
Всех опаснее ты, пред тобой лишь дрожит небосвод.
Закаленному в битвах, отважному сердцу какому
Ополчаться на брань, чтоб тягаться с тобой по-пустому?
Для всего, что родится под сводом небес голубых,
Власть одна непреложна: могущество дланей твоих.
Много знатных людей ты поставил на власть, как правитель,
Но единственно ангел тебе самому покровитель.
Начертала судьба: «Он последний в круженье времен»,
На земле твоей ветер семь букв написал: «Соломон».
Бог, который дает благородство, и силу, и славу,
Дал тебе, государь, разуменье всего и державу.
Благодатные дни твои в золото пыль обратят,
Лишь помянем тебя — и становится сахаром яд.
Без тебя Фаридун пусть вино твое выпьет, — однако
Все же вытянуть сможет змею из плеча у Заххака[45].
Пей вино! У тебя есть и кравчий и музыка, — пей!
Ты снедаем печалью, — о, вспомни о власти своей!
Ты охрана державы, султанов приют и опора,
И мечом и венцом обладаешь ты, чуждый укора.
Ты с мечом необорным сюда самовольно пришел,
И венец захватил, и насильственно сел на престол, —
Как законный халиф, соблюдаешь, однако, законы,
Забираешь венцы, раздаешь, кому следует, троны.
вернуться
41
Бахрам — планета Марс и имя собственное. Тоже Бахрам — тезка Бахрамшаха — полулегендарный древний царь Бахрам Гур. За пристрастие к охоте на онагров (онагр на фарси — гур) он получил свое прозвище.
вернуться
43
Низами хочет сказать, что царь Фахраддин настолько велик, что само солнце, украшение пояса пророка — лишь рубин (лал) на поясе царя.
вернуться
44
Общий смысл этого двустишия таков: все, что находится между созвездием Рыб («верхние рыбы») и мифическим китом, на котором покоится земля («нижняя рыба»), то есть вся земля, подчинено мечу царя Фахраддина.
вернуться
45
Заххак — легендарный тиран, спознавшийся с дьяволом. Дьявол поцеловал Заххака в плечи. Из тех мест, куда он его поцеловал, выросли две змеи, терзавшие тирана. Фаридун — «праведный царь», который сверг Заххака и занял его место.