Граната №75, или «Хокинс», представляла собой небольшую мину - контейнер с прямыми углами длиной около 150 мм и шириной около 75 мм. В нем содержалось всего немногим более 450 г взрывчатого вещества, наверху имелась пластина, куда полагалось вставить химический воспламенитель. Мину надо было подбросить под танковую гусеницу. Когда траки вдавливали пластину, та разрушала воспламенитель, кислота входила в контакт с чувствительной химической субстанцией и происходила детонация заряда. Размеры гранаты, позволявшие ей помещаться под рельсами железнодорожного полотна, давали возможность применять ее и для вывода из строя железнодорожных линий.
И наконец, граната №76, или же «самовоспламеняющаяся фосфорная» бомба (SIP - Self-Igniting Phosphorus). Создателей ее, несомненно, вдохновляли идеи, положенные в основу конструкции «коктейля Молотова». Короче говоря, граната №76 представляла собой бутылку из-под пива емкостью в полпинты (т.е. менее 300 г), где вместо привычного безобидного напитка находилась смесь из бензина, бензола, воды и белого фосфора с куском латексного каучука. Изделие запечатывалось обычной пробкой. Не было ни чеки, ни предохранителя, словом - ничего, надо было только бросить бомбу - и все. Попав в нечто твердое, стекло разбивалось, фосфор вступал в реакцию с кислородом и воспламенял всю жидкость. В результате горения каучук плавился, что позволяло горящей субстанции долго держаться на броне танка.
Все это, конечно, оружие ближнего боя. Чтобы с успехом применить его, приходилось подбираться к танку на расстояние в несколько метров. Лучше всего было бы спрятаться в окопе или в яме, дождаться, пока танк прогрохочет мимо (или даже проедет сверху), затем высунуться и швырнуть гранату в корму, где бронирование бывало обычно тоньше и где находился моторный отсек, представлявший относительно уязвимую мишень.
Несомненно, если бы дело дошло до вторжения, британцам пришлось бы применить все эти средства и, безусловно, не без частичного успеха, поскольку спустя год, когда немецкая армия вторглась в СССР, советские солдаты использовали против Панцерваффе те же приемы и методы. А еще через несколько лет немцам самим пришлось пропагандировать их в тщетной попытке остановить бронированные орды советской бронетехники, текущей на Запад. Правда, немцы тяготели к более сложному вооружению. Вместо липких бомб они предпочитали магнитные мины с кумулятивным зарядом. Три магнита позволяли прилепить оружие к броне танка, а при условии удачно выбранного участка корпуса кумулятивный заряд позволял пробить любое бронирование. В отсутствие таковых мин немцы брали несколько гранатных боеголовок, привязывали их вокруг одной ручной гранаты и швыряли «взрывоопасный букет», который, если он попадал под нависающий выступ башни Т-34, позволял сильно повредить поворотный механизм. При этом требовалось все то же основное условие - ждать в окопе или в яме, когда танк проедет мимо, а затем применять оружие. Боевой журнал 101-го стрелкового полка 18-й танковой дивизии вермахта иллюстрирует такое применение следующим рассказом:
«Русские танки снова атакуют. KB прокатился по нашему противотанковому заграждению и завяз… Унтер-офицер Вебер вскочил на ноги, за ним последовал обер-ефрейтор Кюне. Они побежали к русскому танку несмотря на то что тот поливал их пулеметным огнем до тех пор, пока они не оказались в «мертвой зоне» - т.е. на не простреливаемом из пулемета участке. Чтобы усилить мощность взрыва, они связали вместе несколько гранат. Первым связку бросил Вебер, затем Кюне. Потом они упали на землю. Кюне был серьезно ранен в предплечье, но все же удалось заклинить механизм башни KB, так что танкисты больше не могли наводить вооружение.
Лейтенант Кройтер взобрался на танк и запихнул ручную гранату прямо в ствол орудия, затем спрыгнул и покатился по земле. Раздался гром - в дуле взорвалась граната, а в следующий момент детонировал снаряд в затворной камере. Взрывом, по всей видимости, разорвало затворную часть орудия в башне, поскольку люк распахнулся. Обер-ефрейтор Кляйн весьма находчиво и ловко метнул подрывной заряд с 8 метров прямо в люк… башню отбросило на 3 метра в сторону…»
Самым эффективным средством борьбы с немецкими танками в Англии стали бы, по всей вероятности, огненные ловушки, устроенные в некоторых наиболее подходивших для этого местах. На участках дорог, где проезжая часть оказывалась бы ниже уровня обочин или же там, где по сторонам находились какие-то препятствия, с одной стороны устанавливались резервуары с горючей жидкостью, трубы от которых шли на поверхность дороги. В некоторых случаях ставились механические насосы для подкачки горючего, состоявшего на 25 процентов из бензина и на 75 процентов из газового масла. Военное руководство дает совершенно точные указания: «Горючее должно поступать из расчета 2 галлона (т.е. около 9 литров) на квадратный фут (0,093 кв. м) в час. Чтобы покрыть участок дороги длиной 50 футов и шириной 20 футов (15x6 м), требуется 200 галлонов на каждые 6 минут горения. Для достижения интенсивного пламени достаточно высоты напора горючего всего в несколько футов и применение насоса необязательно».
Еще более эффективными стали бы «петардные огненные ловушки» настолько же простые, сколь и жестокие. Для создания такой ловушки требовалась вкопанная у дороги 182-литровая (40 галлонов) бочка смеси из бензина и масла с небольшим зарядом пироксилинового пороха. Детонация производилась путем замыкания электроцепи с тем расчетом, чтобы бочка взлетела вверх и обрушилась на танк, разорвалась и «высвободила» содержимое, которое затем предстояло поджечь выстрелом из ракетницы или же фосфорной гранатой.
Когда страх перед немецким вторжением в Англию пошел на убыль, начала набирать обороты война в Северной Африке, где наконец настал черед мины заявить о себе. На пустынных, лишь фрагментарно нетанкодоступных просторах не представлялось возможным обеспечить прикрытие позиции по всему протяжению линии фронта, а потому в дело, вступали саперы, ставившие на различных участках минные заграждения, чтобы «канализировать» наступающую бронетехнику - вынудить ее наступать на направлениях, прикрываемых противотанковыми пушками. Такой подход позволял обороняющимся замедлить наступление и выиграть время для переброски подкреплений. Поскольку обе стороны охотно прибегали к минированию, что делалось нередко в спешке, минные поля иногда «терялись» на однообразном ландшафте. Бывало, что местонахождение того или другого минного поля вдруг совершенно неожиданно обнаруживали вовсе не те, против кого оно ставилось, а те, кто его ставил, точнее, их товарищи.
Мина - эффективное противотанковое оружие с одним недостатком. Если танку противостоит пушка, или реактивный снаряд, или просто человек с гранатой, после того как орудие выстрелило, после того как ракета покинула ПУ, а граната закувыркалась в воздухе, экипажу мало что остается сделать. Можно, конечно, попытаться уничтожить источник угрозы до выстрела (броска) или применить дымовую завесу, однако - повторимся - после того, как прицельный выстрел произведен, танковый экипаж бессилен что-либо изменить и ему остается лишь полагаться на мощь брони. С миной все иначе. Она лежит и дремлет, ожидая появления танка, однако при наличии мастерства и удачи танкисты могут обнаружить ее, обезвредить и выиграть поединок. Существует и еще одна особенность, характерная только для мин: они - то оружие, об опасности которого неприятеля можно предупредить. Те, кто ставит минное поле, обносят его проволокой и пишут плакаты: «DANGER MINEFIELD)) (осторожно, минное поле) или «ACHTUNG, MINEN» (внимание, мины), рисуя под надписью выразительные черепа со скрещенными костями.