Противотанковые заграждения продолжали оставаться модными и в 1944 г. Они служили двум целям: первое, довольно крупное препятствие побуждало командира танка попытаться прорваться где-то в другом месте, найти более легкий путь, где машину могли ожидать засады с противотанковыми пушками или тому подобным вооружением; не слишком большое препятствие, вне сомнения, замедляло продвижение танков и часто вело к тому, что при преодолении его машина подставляла наиболее уязвимое «брюхо». Хватало одного прицельного выстрела, чтобы поразить танк, перебирающийся через завал из бревен или камней.
Война закончилась в 1945 г., и союзники осознали, что им остро не хватает противотанкового оружия. Существовавшие противотанковые орудия позволяли справляться с имевшейся в наличие у немецкого противника бронетехникой, но им было бы не под силу эффективно поражать защищенные лучшим бронированием и обладавшие лучшей маневренностью советские танки нового поколения. Противотанковые пушки, находившиеся в процессе разработки на момент завершения войны, оказались на деле чудовищами, применять которые в реальном бою стало бы едва ли возможным. Надежда возлагалась на новые «поросли» танков - на то, что они выправят баланс, - однако даже в 1949 г. находилось немало специалистов, считавших, что пушка стала сильнее танка, а посему дни последнего на полях сражений сочтены. Вторжение в Южную Корею в 1950 г. наступило на горло этой песне, а также подтвердило мнение, которое многие американские солдаты не устали озвучивать еще с лета 1944 г., а именно то, что стандартная 2,36-дюйм. (60-мм) базука как средство противотанковой защиты более себя не оправдывает. В спешке бросились завершать разработку запланированного 3,5-дюйм. (89-мм) гранатомета, так что в 1951 г. на фронт в Корее пришла «супербазука».
По мнению многих, выходом могли бы послужить безоткатные орудия (RCL). Обычные противотанковые пушки стали слишком громоздкими, что затрудняло их тактическое применение, в то время как безоткатное орудие того же калибра было намного легче, что обеспечивало войска подвижным крупнокалиберным вооружением. Конечно, скоростные характеристики таких орудий не шли ни в какое сравнение с обычными пушками, так что APDS и другие боеголовки, использовавшие для поражения цели кинетическую энергию, оказывались совершенно бесполезными. Однако конструкторы уже сполна убедились в возможностях кумулятивных зарядов и хорошо разобрались в технологии их действия. Между тем британцы разработали боеприпасы совершенно нового типа, которые они назвали бронебойно-фугасными снарядами, или снарядами высокой взрывной мощности с деформируемой головной частью - HESH (High Explosive Squash-Head).nponje говоря, смысл состоял в том, чтобы с помощью пластифицированного взрывчатого вещества произвести взрыв и оторвать часть внутренней стороны бронирования вовнутрь танка. Такие осколки могли бы уничтожить всё и вся внутри боевого отделения. Как и кумулятивный заряд, HESH не зависел от скорости. Хватало того, что он попадал в броню танка и «прилипал» к ней, так сказать, независимо от «способа доставки».
Таким образом, орудия RCL и боеприпасы HESH становились естественными партнерами, как, впрочем, и полевая артиллерия, которая могла пользоваться ими для самообороны, и, собственно, танки, способные применять данные боеприпасы для атаки. Американцы переняли у британцев идею, нарекли снаряды «взрывчатыми пластифицированными» (НЕ/Р - HE/Plastic), хотя явно продолжали отдавать предпочтение кумулятивным зарядам.
Проходившее после войны изучение немецких экспериментальных объектов, допросы персонала и прочие меры выявили ряд любопытных для союзнических изыскателей фактов. Воображение публики приковывали ракеты Фау-2 и тому подобные грандиозные проекты в области вооружений, в то время как специалистов в большей степени интересовали разработки не столь широкого масштаба: так, например, три реактивных снаряда Х-7 (или «Роткеппхен», букв, «красная шапочка»), «Штайнбок» и «Пфайфенкопф» («горный козел» и «головка курительной трубки»). Все они разрабатывались как противотанковое вооружение, а Х-7, вне сомнения, являлась предтечей противотанковых ракет. Мы еще вернемся к ним и поговорим о них позднее подробнее в соответствующем разделе, здесь же скажем лишь, что ученые оценили перспективы находок и принялись проводить исследования в плане дальнейшей разработки. Между тем в Британии особого интереса в официальных кругах подобные проекты не вызывали и все изыскания протекали, так сказать, на уровне приватной инициативы. В США реакцию тоже можно назвать вялой. А вот во Франции, напротив, отнеслись к данному направлению с полнейшим интересом - в 1948 г. официальная группа специалистов приступила к разработкам, а в 1955 г. первые противотанковые снаряды поступили на вооружение, чтобы быть проверенными в условиях реального боя израильтянами в 1956 г. во время Синайской кампании. В 1954 г. американцы приобрели прототипы, тотчас же осознали, какую промашку допустили, не проявив должной заинтересованности с самого начала, и приступили к разработкам. Австралийцы, пораженные полнейшим равнодушием британского военного официоза, в 1951 г. учредили свою собственную программу и к 1956 г. получили результат. Советы зашевелились примерно в то же время (точную дату установить не представляется возможным) и в начале шестидесятых годов наладили производство своих реактивных противотанковых снарядов, и, соответственно, в 1967 г. египтяне уже применяли их против израильтян. С тех пор военные не выпускали процесс из-под контроля, и новые образцы данного оружия периодически поступали в войска разных стран.
Реактивные снаряды (или ракеты) имели два преимущества: во-первых, они позволяли вести более или менее точный огонь, а во-вторых, обладали способностью нести более крупную боеголовку, т.е. могли поражать цель значительно более мощным зарядом, чем пушка, выведенная на примерно одинаковую позицию на поле боя. Имелись, разумеется, и недостатки: в первую очередь то, что называют «демаскировкой позиции при выстреле» (громкий взрыв и вспышка в момент запуска реактивного снаряда), хотя в той или иной степени подобное свойство присуще почти всем видам противотанкового вооружения. Не стоит забывать о тихоходности ракеты, в процессе полета которой стрелку приходилось, стоя на одном месте, плотно сжав зубы, чтобы они не стучали от страха, направлять снаряд, вне зависимости от того, что противник ведет огонь по его позиции. Ну и, конечно, никак нельзя пройти мимо поразительно высокой стоимости изделий, достигающей в некоторых случаях $15000 за единицу, что ведет к тому, что подготовку личного состава приходится проводить не с настоящими ракетами, а с муляжами и «игровыми автоматами». Однако, если уж начинать считать деньги, то баланс будет в пользу ракет - в конце концов, $15000 не так уж много в сравнении с более чем миллионом долларов, в которые обходится танк. Другие недостатки тоже можно свести к минимуму за счет более тщательной подготовки личного состава.
«Малкара», австралийский реактивный снаряд, можно считать уникальным в плане применения в нем боеголовки HESH. Массивная ракета несла мощный пластифицированный заряд, попадание которого в цель гарантировало превращение в груду обломков любого танка. В остальных же случаях в качестве универсальной боеголовки служил кумулятивный заряд, размеры ее - и соответственно поражающая способность - могли достигать внушительных параметров. Так, например, ракета MILAN позволяла пробить гомогенный броневой лист метровой толщины. Реактивный снаряд или ракета заставлял экипажи танков содрогаться от страха, а следовательно, приходила пора сказать свое слово специалистам в области танкового бронирования.