Лощину миновали благополучно. Опять начался подъем. Вверху призрачно забрезжилось, стало чуть-чуть светлее, черная ночь над горами быстро отодвигалась на запад. Еще немного спустя длинная змееобразная цепочка людей уперлась в отвесную высокую стену скалы. Это и была высота «905».
Самохин подтянул людей и заставил всех кучно лечь у подножия. Было уже светло.
— Можете осторожно перекурить, — разрешил он.
— Фартовый у вас командир, — тихо перешептывались солдаты с разведчиками.
— Но-о! — отвечали те, польщенные похвалой, — с нашим не пропадешь. Свое дело он туго знает.
Самохин время не стал тянуть. Всю команду разбил на три группы, в каждую дал по три разведчика. Опять поставил задачу: первая группа остается на месте и, используя в скале щели и выбоины, взбирается наверх и там действует по обстановке, вторая уходит влево, третья вправо. Цель у всех одна: подняться на высоту и с разных точек навязать немцам неожиданный бой.
В группе Залывина, которая была центральной, набралось двенадцать человек: он сам, Саврасов, Финкель, Каримов, бывший тромбонист Алексей Зеленчук, еще четверо автоматчиков и трое разведчиков. Фокин попал в группу Нечаева.
Пока солдаты грызли сухари, заедая их старым, желтым салом, выданным в качестве сухого пайка, Залывин, тоже жуя на ходу, оглядывал, запрокинув голову, отвес скалы. Поди-ка, не меньше трехсот метров было доверху. Эта скальная стена как бы венчала собой без того высокую сопку, на которую они поднялись по лесу. Сквозь редину леса, вплотную подступившего к подножию скалы, Залывин видел внизу извивающуюся ленту дороги (они проскочили ее как раз на рассвете), медленно движущиеся по ней немецкие фуры. А здесь было безлюдно, тихо, ничто не нарушало покоя. Дикое место. Сопка, на которой находился полк, проглядывалась тоже. Она была сравнительно недалеко, а может быть, так казалось: расстояние в горах обманчиво. Осматриваясь кругом, он не мог не признать, что позиция у немцев удобна и выгодна: наступающего противника можно было обстреливать кинжальным огнем со всех точек. На этой же высоте немцы и вовсе чувствовали себя как в крепости.
Группы разошлись, а Залывин все еще не мог выбрать места, где можно было бы начать подъем. Наконец слева бросилась в глаза расщелина. Он проследил за ней взглядом. Она, изламываясь, местами разветвляясь в отвесной скале, густо заросшая кустами, уходила вверх. Искать что-то более подходящее уже не имело смысла. Залывин вернулся и подал команду:
— Ну, славяне, вперед!
Гимнастерки взмокрели от липкого пота, особенно под скатками плащ-палаток и накидок. Где-то на середине скалы Залывин дал передохнуть всем. Руки потянулись за фляжками. Солдаты пили, утирали со лба рукавами пот. Опять полезли. Солнце стояло высоко и жарко палило.
— Ну как, Карим? — спросил Саврасов у Каримова. — Тянешь?
Каримов, поправляя на боку все время сползающий наперед автомат, озорно, с придыхом ответил:
— Тяну.
— Ребята! Без разговоров, — донесся голос Залывина, и опять стало тихо, лишь под ногами осыпалась крошка да шуршали кусты, за которые хватались солдаты.
Первым наверх выполз разведчик и потерянно лег: плоскогорье, которое открылось его глазам, было все в снегу, и кругом стояла такая тишина, что слышен был шелест иголок высоких альпийских сосен, редко разбросанных там и сям. Был полдень.
Залывин тоже лег, огляделся, дал оглядеться другие. Нигде никакого признака, что наверх поднялись группе Самохина и Нечаева. Ушли и где-то растворились, пропал.
Метрах в трехстах от них стояла будка, похожая на полевую будку пасечника.
— Вперед, славяне! — опять подал команду Залывин.
Пошли развернутой цепью, осторожно глядя вперед и по сторонам, оставляя в притаявшем снегу глубокие черные следы. В одном месте Саврасов споткнулся, выругался, поддел сапогами связку разноцветных, в хлорвиниловой оплетке, телефонных проводов. Разведчик, шедший неподалеку, сказал:
— Режь!
Саврасов вынул из финского, с медными бляшками, чехла нож с наборной рукояткой, натянув провода, резанул по ним. Будка была уже совсем рядом. Залывин махнул рукой вправо, потом влево, знаком же приказал залечь за валунами. Трое разведчиков пошли к будке, но у самой двери моментально попадали в снег. Навстречу им, прямо через дощатую дверь ударило несколько пистолетных выстрелов. Один из разведчиков рубанул по двери очередью, потом еще одной. В будке все сразу затихло. Когда разведчики вскочили в нее, в ней уже никого не было. На столике стояли телефонные аппараты, полевой коммутатор с рычажками и лежала раскрытая папка с картами. Один из разведчиков, по фамилии Швыков, увидел в полу люк, не долго думая, открыл его и бросил туда лимонку. Потом прикладами ППС они разбили аппаратуру, прихватили папку с собой и вышли наружу.