Тоннель резко обрывался – по-видимому, это был не столько тоннель, сколько закуток. В глубине закутка находилась клетка высотой до пояса Вивенны. В клетке сидел ребенок.
Тихо ахнув, Вивенна оттолкнула Вашера и опустилась на колени возле клетки. «Ценный предмет в экипаже, – мысленно сопоставила она. – Это были не деньги. Это была дочь жреца. Идеальный козырь, если вам нужно путем шантажа заставить кого-то переменить свою позицию при дворе».
Когда Вивенна встала на колени, пленница отшатнулась, задрожав и тихо захныкав. Клетка воняла человеческими нечистотами, и ребенок был покрыт грязью, за исключением щек, на которых слезы прочертили чистые дорожки.
Вивенна подняла взгляд на Вашера. Он стоял спиной к костру, и его глаза были в тени, но она услышала, как он скрежещет зубами. Он повернул голову в сторону, и половина его лица озарилась красноватым светом от костра.
В освещенном глазе Вивенна увидела ярость.
– Эй! – позвал один из воров.
– Вытащи ребенка, – произнес Вашер резким шепотом.
– Ты как сюда попал?! – крикнул другой мужчина.
Освещенный глаз Вашера встретился с глазами Вивенны, и она почувствовала, как съеживается перед ним. Она кивнула, и Вашер отвернулся, сжав одну руку в кулак, а другой крепко стиснув рукоятку Крови Ночи. С нарочитой медлительностью, шелестя плащом, он выступил вперед, к ворам. Вивенна решила поступать, как он велел, но обнаружила, что ей трудно отвести от него взгляд.
Мужчины обнажили клинки. Вашер сделал неожиданный выпад.
Кровь Ночи, по-прежнему в ножнах, уткнулся в грудь одного из мужчин, и Вивенна услышала хруст костей. Другой вор атаковал, и Вашер развернулся, выбрасывая руку. Лохмотья на рукавах двинулись сами по себе, закручиваясь вокруг лезвия меча вора и захватывая его. Задав импульс движения, Вашер вырвал клинок, отшвырнул, и лохмотья отпустили оружие.
Меч упал на пол в грязь, а рука Вашера метнулась, хватая вора за лицо. Лохмотья обвились вокруг головы негодяя как щупальца кальмара. Вашер швырнул его на землю и, стоя на коленях, чтобы добавить силы к движению, вогнал Кровь Ночи в ножнах в бедро другого вора, повалив его. Третий попытался ударить Вашера сзади, и Вивенна предостерегающе крикнула. Вдруг плащ Вашера взметнулся сам по себе и схватил удивленного мужчину за руку.
Вашер повернулся с пылающим гневом лицом и замахнулся Кровью Ночи на запутавшегося в плаще вора. Вивенна вздрогнула от треска ломающихся костей и отвернулась от схватки, слыша непрекращающиеся крики. Дрожащими пальцами она попыталась открыть клетку.
Разумеется, та оказалась заперта. Вивенна вытянула немного дыхания из веревки и попыталась пробудить замок, но ничего не произошло.
«Металл, – подумала она. – Ну конечно. Он не был живым, поэтому его нельзя пробудить».
Тогда она вытянула нитку из своей рубашки, стараясь не обращать внимания на крики боли позади нее. Заревев в пылу сражения, как дикий зверь, Вашер больше не производил впечатления хладнокровного профессионального убийцы. Теперь он был разъярен.
Вивенна подняла нитку.
– Отпирай, – приказала она.
Нитка чуть качнулась, но когда Вивенна поднесла ее к замку, ничего не произошло.
Она вернула дыхание, сделала несколько успокаивающих вздохов и закрыла глаза.
«Надо правильно представить намерение. Проникнуть внутрь и повернуть задвижку».
– Поверни, – сказала она, чувствуя, как ее покидает дыхание.
Она поднесла нитку к замку. Нитка провернулась, и Вивенна услышала щелчок. Дверца открылась. Звуки драки сзади стихли, хотя люди продолжали стонать.
Вивенна забрала дыхание обратно и потянулась в клетку. Девочка сжалась, плача и пряча лицо.
– Я друг, – ласково произнесла Вивенна. – Ну же. Я здесь, чтобы помочь тебе.
Но девочка отшатнулась, закричав от прикосновения. Раздосадованная, Вивенна повернулась к Вашеру.
С опущенной головой он стоял у костра, окруженный поверженными телами. В одной руке он держал Кровь Ночи, опираясь на грязный пол защищенным ножнами острием. Почему-то Вашер сейчас казался массивнее, чем несколько мгновений назад. Выше. Шире в плечах. Более грозным.
Другая рука лежала на рукояти Крови Ночи. Ножны были расстегнуты, из них от лезвия струился черный дым, часть которого опускалась к земле, а часть поднималась к потолку. Как будто дым не мог решить, что ему делать.
Рука Вашера тряслась.