«Аврора втянула меня в это, – подумал он. – Потому что боялась, что Халландрен окажется застигнут врасплох».
Боги со своими жрецами были заняты обсуждениями. Гимн видел, как жрецы, склонив головы, стоят на коленях перед возвращенными. Именно так работало правительство Халландрена. Жрецы обсуждали вопросы, а затем испрашивали волю богов. Так провозглашалась воля пантеона. Которая становилась волей самого Халландрена. Только король-бог мог наложить вето на решение всего пантеона.
И он предпочел не присутствовать на собрании.
«Так горд тем, что зачал ребенка, что его сейчас не заботит будущее собственного народа? – раздраженно подумал Гимн. – Я был о нем лучшего мнения».
Подошел Лларимар. Хотя он находился внизу с другими верховными жрецами, он не предложил собранию аргументов. Лларимар предпочитал хранить свои соображения при себе.
Верховный жрец преклонил колена:
– Прошу, удостойте нас проявлением вашей воли, мой бог Гимн Света.
Гимн не ответил. Он посмотрел на противоположную сторону арены, где в приглушенном вечернем свете зеленел навес Авроры.
– О Боже, – произнес Лларимар, – прошу, дайте мне ответ, который я ищу. Должны ли мы идти войной на наших родичей идрисцев? Мятежники ли они, которых нужно усмирить?
Жрецы уже закончили с прошениями. Каждый вернулся, держа флажок, указывающий на волю бога или богини. Зеленый – положительный ответ. Красный – неодобрение петиции. В данном случае зеленый означал войну. На настоящий момент пять из семи флажков вернувшихся жрецов были зелеными.
– Ваша милость? – спросил Лларимар, поднимая голову.
Гимн стоял. «Они проголосовали, но что проку от их голосов? – размышлял он, выходя из-под навеса. – У них нет власти. На самом деле только два голоса имеют значение».
Еще зеленый. Флажки развевались в руках жрецов, торопящихся по проходу. С арены доносился гул голосов. Люди понимали, что грядет неизбежное. Краем глаза Гимн увидел, что Лларимар следует за ним. Жрец должен быть раздосадованным. Почему он этого не показывает?
Гимн Света подошел к шатру Авроры. Почти все жрецы уже получили ответы, и подавляющее большинство несли зеленые флаги. Верховная жрица Авроры все еще стояла перед нею на коленях. Разумеется, Аврора выжидала, чтобы подчеркнуть драматичность момента.
Гимн остановился перед ее навесом. Аврора сидела, вальяжно откинувшись назад, и безмятежно смотрела на него, хотя он чувствовал, что она по-настоящему обеспокоена. Он знал ее слишком хорошо.
– Ты собираешься высказать свою волю? – спросила она.
Он посмотрел вниз на середину арены и сказал:
– Если я воспротивлюсь, это заявление превратится в ничто. Боги могут кричать «война» до посинения, но армии контролирую я. Если я не позволю им использовать моих безжизненных, Халландрен не победит ни в какой войне.
– Ты бросишь вызов воле пантеона?
– Я вправе так поступить, – ответил он. – И любой из них имеет такое же право.
– Но у тебя безжизненные.
– Это не значит, что я должен делать то, что мне говорят.
Аврора Соблазна выдержала паузу, прежде чем жестом подозвать свою жрицу. Женщина выпрямилась, затем подняла зеленый флаг и побежала к остальным жрецам. Это усилило рев толпы. Люди должны знать, что политические споры Авроры оставили ее на позиции силы. Неплохо для той, кто начинала, не имея приказа даже для одного солдата.
«С контролем над таким количеством войск она будет участвовать в планировании, дипломатических переговорах и ведении военных действий. Из всего этого вытекает, что Аврора Соблазна – одна из самых могущественных возвращенных в истории королевства.
Так же, как и я».
Долгое мгновение он молча смотрел. Он не рассказывал Лларимару, что ему снилось в прошлую ночь. Он держал это при себе. Сны об извилистых тоннелях и восходящей луне, едва появившейся на горизонте. Они в самом деле что-то означали?
Он не мог решить. Ничего.
– Мне нужно еще подумать, – произнес он, собираясь уходить.
– Что? – требовательно спросила Аврора. – Что насчет голосования?
Гимн покачал головой.
– Гимн! – позвала она, когда он уходил. – Гимн, ты не можешь оставить нас в таком подвешенном состоянии!
Оглянувшись, он пожал плечами.
– На самом деле могу. – Он улыбнулся. – Такой вот я раздражающий.
С этими словами он покинул арену и, так и не проголосовав, направился в свой дворец.
Глава 51
«Я рад, что ты за мной вернулся, – сказал Кровь Ночи. – Мне было очень одиноко в этом шкафу».
Вашер не ответил. Он шел по краю стены, окружающей Двор Богов. Было поздно, темно и тихо, хотя в нескольких дворцах еще горел свет. Среди них был и дворец Гимна Света Смелого.
«Я не люблю темноту», – пожаловался Кровь Ночи.
– Ты имеешь в виду такую темноту, как сейчас? – уточнил Вашер.
«Нет, в шкафу».
– Ты же не можешь видеть.
«Когда находишься в темноте, то знаешь об этом, – сказал Кровь Ночи. – Даже если не можешь видеть».
Вашер не знал, что на это ответить. Он остановился на стене, обозревая дворец Гимна Света. Красный с золотом. В самом деле смелые цвета.
«Прекрати меня игнорировать, – произнес Кровь Ночи. – Я этого не люблю».
Опустившись на колени, Вашер изучал дворец. Он никогда не встречался с тем, кого звали Гимн Света, но слухи о нем доходили. Самый шутовской из богов, самый снисходительный и насмешливый. И это человек, который держит в руках судьбу двух королевств.
Существует простой способ повлиять на эту судьбу.
«Мы собираемся его убить, да?» – спросил Кровь Ночи с нетерпением в голосе.
Вашер пристально смотрел на дворец.
«Мы должны его убить, – продолжал меч. – Идем. Сделаем это. Мы действительно должны это сделать».
– Почему тебя это так волнует? – спросил Вашер. – Ты его не знаешь.
«Он злой», – сказал Кровь Ночи.
Вашер хмыкнул.
– Ты даже не знаешь, что это такое.
На этот раз меч промолчал.
В этом и заключалась суть проблемы, довлеющей над Вашером большую часть жизни. Тысяча дыханий. Чтобы пробудить предмет из стали и наделить его разумом, потребовалась тысяча дыханий. Даже Шашара не до конца поняла этот процесс, хотя именно она его разработала.
Чтобы пробудить камень или сталь, нужно отыскать человека, достигшего девятого возвышения. Но даже тогда процесс не сработает. Он создаст пробужденный предмет, в котором разума не больше, чем у лохмотьев на плаще.
Кровь Ночи не должен был стать живым. Но он стал. Шашара всегда считалась самой талантливой из них, даже более способной, чем сам Вашер, который для своих творений использовал разные ухищрения, вроде включенных в сталь или камень костей. Шашару подтолкнули знания, которые ей открыл Йестил, и создание ихорного спирта. Она изучала, экспериментировала, практиковала. И она сделала это. Она научилась заключать дыхания тысяч людей в кусок стали, пробуждать в нем разум и отдавать ему приказ. Тот единственный приказ потребовал колоссальной мощи, которая составила основу индивидуальности пробужденного объекта.
Она и Вашер провели немало времени в раздумьях над Кровью Ночи и наконец выбрали простой, но изящный приказ: «Уничтожай зло».
Это казалось таким идеальным, логичным вариантом. Осталась одна проблема, которую ни один из них не мог предвидеть.
Каким образом стальной предмет – предмет, настолько далекий от жизни, что само это понятие казалось ему странным и чуждым, – разберется в том, что такое «зло»?
«Я это выяснил, – сказал Кровь Ночи. – У меня было много практики».
На самом деле меч винить нельзя. Он был ужасным разрушительным существом – но его и создали для разрушения. Он все еще не понимал сущности и значения жизни. Он знал только свой приказ и очень старательно его выполнял.
«Тот мужчина внизу, – произнес Кровь Ночи. – Бог во дворце. В его власти начать войну. А ты не хочешь, чтобы война началась. Вот почему он злой».