– Вы говорили, что он частенько отлучался по вечерам и иногда даже не ночевал дома, так отчего вы решили, что с ним что-то случилось?
– Я не уверена… Сердце у меня было не на месте, понимаете? Трудно это объяснить, товарищ следователь, наверное, только женщина сможет меня понять – когда что-то не в порядке, это чувствуешь. Я почти не спала всю ночь. Только придремаюсь, и как кольнет что-то. А к утру я уже и не сомневалась, что что-то не так. Да и все-таки странного было много в этом во всем – он уже два года не пропадал вот так на ночь.
Вера Васильевна возвращалась из страны печали просто гигантскими темпами, и теперь Стрельникову слышалась в ее голосе досада, и даже озлобленность. В общем-то, больше вопросов у Виктора Павловича не было, кроме одного:
– Вера Васильевна, постарайтесь вспомнить, ваш муж не упоминал о неких Осипенко и Родионове? Может, мельком в разговоре с кем-нибудь?
Овчинникова вновь уставила заплаканные глаза в невидимую точку перед собой. Спустя минуту она протянула:
– Осипенко не помню, а вот с каким-то Родионовым мы с Андреем сталкивались пару лет назад. Это был кто-то из знакомых мужа по Гражданской или… не хочу врать, товарищ следователь, я не смогла точно понять, но говорили они про какие-то бурные времена.
– И какой был из себя этот Родионов?
– Мне показалось, что это опустившийся человек. Андрей даже не сразу его узнал.
– А вы видели его еще? Может быть, ваш муж с ним встречался?
– Нет, я точно не встречалась. Да и насчет Андрея не уверена – он на самом деле был не очень рад встретить этого Родионова.
Интермедия №2
3-е августа 1918-го года.
Это был последний двор на сегодня. На самом краю села, немного опричь от остальных. Тихий и подобравшийся дом, оскаливший на Юдина свои темные окна. Семен покрутил уставшей шеей и вытер лицо от пыли и пота. Еще один страшный день, еще одно село с не изъятым хлебом. Как же ему это все надоело. До горячности, до исступления надоело это бесконечное столкновение с русской провинцией.
Юдин ощупал взглядом закрытые окна. Казалось, в избе никого не было, но это ощущение было обманом – Семен сам видел, как в избу кто-то юркнул, когда к ней стали приближаться продотрядовцы. Юдин обернулся к своим спутникам:
– Овчинников, Зариньш со мной, Баранов – останешься у двери. И смотреть в оба!
Зариньш криво ухмыльнулся и медленно вытащил револьвер. Юдин одернул его:
– Смотреть в оба, а не нарываться на неприятности! Сделаем все чисто и спокойно, товарищи.
Несмотря на отповедь ретивому латышу, сам Семен кобуру с Маузером расстегнул. После этого он глубоко вздохнул и дернул ворота участка. Сейчас нужно было продемонстрировать решимость и непреклонность тому, кто наверняка наблюдает из окон – Юдин широкими шагами прошел к двери в избу и громко постучал. Ничего не произошло. Семен постучал снова, добавив по двери ногой.
– Открывайте! Не то мы вынесем дверь!
Из избы донесся какой-то шум, будто забегал кто-то. Неожиданно прозвучал хриплый голос:
– А вы кто такие есть, чтобы дверь мне выносить?!
– Шестой продотряд Пензенского губкома, комиссар продотряда Юдин.
Ответом Семену стала тишина. Спустя минуту, когда он уже собирался вновь постучать в дверь, она со скрипом отворилась. За дверью стоял невысокий мужик лет сорока, одетый почему-то в солдатскую рубаху. Причем, не просто одетый, а будто бы готовый к построению, перетянутый ремнем и с двумя Крестами на груди.
– Покажи-ка документы свои, комиссар продотряда Юдин.
Мужик смотрел на Семена с ухмылкой, от которой так и веяло угрозой, но ничего угрожающего пока что не делал.
– Слышь, быдло, ты не городовой, чтобы мы тебе ксиву показывали!
Юдин не обратил на грубый выкрик Зариньша никакого внимания. Мужик тоже. Семен достал удостоверение и передал потрепанный листок хозяину дома. Тот прищурил один глаз и начал читать, медленно водя пальцем по строчкам, и шепча себе под нос. Через пару минут он закончил, свернул листок и вернул его Юдину.
– Ну что, за хлебом пришли, братцы?
– Гражданин, это вызвано необходимостью.
Мужик странно кхекнул, что, видимо, было у него вместо усмешки.
– Ну да, необходимость. Ладно, заходи, комиссар.
Мужик развернулся и направился прочь от двери. Семен прошел следом. В избе было прохладно, и Юдин искренне наслаждался этой свежестью после целого дня под палящим солнцем. Кроме самого хозяина Семен заметил в избе лишь еще одного человека. Это был молодой парень, почти мальчишка, который недобро поглядывал на Юдина и его спутников исподлобья. Он был сильно похож на хозяина, поэтому Семен решил, что это его сын.